Олег Синицын - Скалолазка и мертвая вода

Когда подъехали к небольшой обшарпанной ферме, удалось привести себя в порядок. Стерла почти всю кровь с лица, рук и шеи. В ткань платья она впиталась подобно грунтовке, которой покрывают ржавчину. В походных условиях удалить ее невозможно. Придется ходить так – благо ночка нынче темная.

Двор фермерского особняка был освещен, и я с облегчением увидела за постройками темную ленту реки. На наш требовательный гудок из дома вывалился заспанный сельчанин с ружьем. После недолгого выяснения – что за перцы и откуда? – он любезно сообщил, что минут десять назад слышал гудение моторок.

Его информация меня весьма порадовала. Значит, все-таки я не упустила похитителей, иду по следу.

– А мы сумеем проехать вдоль реки? – спросила я.

Не снимая пальца со спускового крючка, фермер задумчиво почесал стволом лоб. Я жутко испугалась, что он ненароком высадит себе мозги. И снова мне придется оттираться минералкой, которая, кстати, почти закончилась.

– Дорога есть. Но вы вряд ли проедете.

Водитель тут же обеспокоено встрял в диалог:

– Может, вернемся обратно, мадемуазель?

Я проигнорировала его вопрос и снова обратилась к фермеру:

– Дальше по реке есть какие-нибудь пристани, лодочные станции?

– Километрах в восьми пристань селения Шате. Только туда вам не добраться. За километр до Шате дорогу пересекает протока, через которую нет моста. Да и до протоки вы не доедете на своем корыте.

– Эй! – крикнул задетый водитель. – Осторожнее со словами!

– Как же перебраться на другую сторону протоки? – продолжала я допрос.

– Нужно сделать крюк. Вернуться на трассу, проехать в сторону Пуатье километров пятнадцать, дальше есть поворот к пристани.

Двадцать километров по трассе – это как минимум двадцать минут. На такое время покидать реку я не собиралась. Боялась потерять след моторных лодок. Проклятье! Что же делать? Если бы знать, куда похитители держат путь!

– Поехали! – приказала я.

– Назад? – с надеждой спросил водитель.

– Нет. Прямо.

Не знаю, что имел в виду фермер, когда упоминал о плохой дороге. Это у нас, в российской деревне, если слышишь о таковой, то живо в деталях представляешь глубокие канавы и колдобины, в непогоду залитые водой. Грязищу, в которой легковушки тонут по крышу, надеясь пройти по колее трактора «Беларусь». А французский проселок мне показался вполне пригодным для передвижения. Даже гравием посыпан.

Я опустила тонированное стекло, вглядываясь в ночную мглу. Все пыталась различить что-нибудь на реке. В помощь из-за туч выглянула луна, осветив контуры берегов и темную линию леса. Моторки словно и не ходили тут никогда. Ни следа не осталось… Да и как обнаружить след на воде? Это на дороге или в лесу след можно увидеть, пощупать, попробовать языком… А в воде – был он и нет! Одни рыбы чего-то видели, так они обычно помалкивают.

Автомобиль подбросило на кочке, и я врезалась головой в потолок.

– Вот, черт! – пробормотала, потирая макушку. Досталось сегодня моей головушке, все сыплется на нее. Чего доброго – языки позабуду и останусь без средств к существованию.

Снова одолел страх, что лодки где-нибудь уже причалили. А вдруг на другом берегу? Тогда я их наверняка потеряю…

– Стой! – громко крикнула водителю.

Выскочила из салона и кинулась к берегу. Низкий кустарник царапал голени. Камни впивались в пятки, и я вспомнила, что до сих пор босиком. Мои туфли остались в одной из комнат далекого теперь особняка Анри Жаке.

Вот и след на воде!

Здесь, видимо, находилась отмель. Круглые листья кувшинок сходились в центре реки, пересекая водное полотно наподобие браконьерской сети. В этой природной «сети» проступала черная рваная полоса.

Лодки прошли здесь!

Я вернулась в лимузин, мы поехали дальше. Однако путь наш оказался недолгим. Через пару сотен метров мой обкуренный водитель прозевал яму, и лимузин ухнул в нее передними колесами.

Раздался металлический удар.

Меня сбросило на пол.

Водитель попробовал сдать назад. Машина даже не шелохнулась. Похоже, судно село на мель.

– Приехали, – обреченно сказал чернокожий шофер и выругался такими словами, которых я раньше не слышала во французской речи. Из любопытства в другой раз попросила бы его повторить фразу и даже записала бы, но в тот момент, как говорится, ситуация не располагала.

Из лимузина мы выползли синхронно. Водитель присел возле передних колес, а я, уперев руки в бока и кусая губы, опять уставилась на реку. Снова ничего не видно и не понять – были здесь лодки или нет?

От реки несло свежестью, ночные цикады робко, по одной, заводили свои песни. Откуда-то издалека донесся раскатистый звук, напоминавший шипение выпускаемого пара. Что за ерунда?

– Ну, еще долго у вас там? – нетерпеливо спросила я. – Ехать пора.

Водитель резко поднялся, и мою спесь как рукой сняло.

– Если вы такая умная, может, подтолкнете лимузин? – с угрозой спросил он.

– Что, совсем плохи дела?

Вместо ответа водитель злобно засипел, и я заткнулась.

Все. Осталась без колес. Неужели конец? Ну уж нет! Это колеса лимузина попали в яму, а мои ходули еще шевелятся.

– У вас найдется ручной фонарь? – быстро спросила я.

– Есть. Двенадцативольтовый.

– Давайте!

– Зачем?

– Я дальше пойду пешком.

– Автомобильный аккумулятор тоже с собой потащите?

Нет, он не издевался надо мной. Просто у парня была такая манера разговаривать. Да-а. Без фонаря придется туго.

– Когда вас вытащат из этой ямы, – сказала я напоследок, – обязательно сообщите в полицию, что… что…

Я так и не смогла сформулировать сообщение. Что украли Верочку? А я отправилась ее спасать? И теперь выручать из беды нужно еще и спасателя?.. А кто мы с Верой вообще такие? Кто о нас знает? Только Жаке, который – дай бог, чтобы выжил, – неизвестно когда придет в сознание.

Водитель устало ждал завершения моей фразы.

– В общем, передайте, что я пошла туда… – Я махнула рукой в темноту. – Желаю удачи.

И скользнула во мрак.

Ну и темная выдалась ночка! Просто жуть брала, и мурашки бегали по коже.

И без фонаря дорога чувствовалась хорошо. Мелкий гравий колол обнаженные ступни, постоянно напоминая, что я двигаюсь по нему. Некоторое время оглядывалась на фары лимузина, затем спустилась с горки, и свет исчез, оставив меня в одиночестве.

Во тьме.

Я темноты не боюсь… Но находиться в ней одной страшно и неуютно. Каждую тень воспринимаешь притаившимся в кустах вурдалаком, каждый шорох кажется предвестником нападения… Короче, боюсь я темноты! Как бы ни уверяла себя. До дрожи в коленках боюсь!

Дорога неожиданно закончилась. Я сначала не поняла, что приятно шлепаю голыми пяточками по мягкой травке. А потом доперла. Гравий закончился, и вместе с ним закончилась дорога.