Данила Врангель - Славянский стилет

– Переведи этот источник на меня. Я думаю, у меня он даст более ясный текст.

– Хорошо, мы это решим. Но меня волнует один вопрос, всплывающий сейчас, в свете нового проекта Бизона. Я могу тебе напомнить контрактные условия существования нашего сообщества «Транстриумвират». Один из пунктов, подписанных много лет назад, гласит: если один из трех управляющих занимает на рынке личную позицию, троекратно превосходящую по прибыли весь триумвират, то статус корпорации, именуемой «Транстриумвмрат», аннулируется, и она переходит в синдикат под управлением этого управляющего. Управление всеми активами трансформированного предприятия осуществляется централизованно и единоначально. А именно – директором синдиката. Все это, конечно, маловероятно, точнее – даже невероятно. Но закреплено юридически. Точно, определенно, без малейшей возможности разночтения. Ну, как пунктик?

– Знаю, знаю я об этом параграфе. И понимаю, что ты имеешь в виду. А чем он может торговать на таком бешеном рынке? Определителями настроения у собак? Или мясорубками? Да неужто еще и компьютерными технологиями? И не просто торговать, а так, как никто не торгует уже давно. Пятьдесят миллионов акций. Хорошая цифра, но где найти столько дураков? Или ты встречал инвесторов-филантропов? – продолжал сомневаться разведчик.

– Не знаю. Я не знаю, на чем там можно подняться, кроме наркотиков, да и то уже не поднимешься. Его туда и не пустят, в конце концов. Но Бизон недаром выбросил кучу денег на эмиссию. Что-то удумал, верно? А ты можешь себе вообразить ситуацию, что он и правда нашел какую-то лазейку, и его акции прыгнут, как арабские скакуны, и помчатся в гору? А? Куда тогда поскачем мы? Акций на полмиллиарда долларов только в первом транше. А каков второй? Все же Бизон до идиота-дилетанта не дотягивает.

Феликс впился зубами в хрустальный фужер с шампанским и стал медленно делать глотки и думать, думать. Это иногда помогало. Пятьдесят миллионов акций номиналом десять долларов размещены на Нью-Йоркской фондовой бирже. Он включил компьютер в сотовом телефоне, нашел курс акций «Славянского Бизона». Покупок – продаж нет. Курс – десять долларов.

Шампанское медленно поступало в организм и пыталось расшевелить предвидение будущего. Ничего не прорисовывалось. Разве что Бизон держал какого-то кота в особом мешке. В простом – не утаишь.

Бизон с Музыкантом сидели в столовой и пили чай. Столики были заняты таксистами, госслужащими, курьерами, полубродягами и сонными полицейскими, сменившимися со службы. Были также молодые семейные пары. Время ужина, а готовить не надо – есть дешевая столовая. На каждом столе стоял автомат, из которого за монеты можно было извлечь многое. Стаканчик теплой водки – саке. Дымящийся горячий бутерброд или пиццу. Жареную рыбу. Чашку чая, кофе или бульона. Тарелку креветок. Кинул набор монет или сунул денежную купюру, нажал нужную кнопку – и все. Не надо надрываться: «Гарсон!!!». Необходимый продукт, не торопясь, выползет по ленте из глубины кухни, расположенной этажом ниже. Японское двухсотлетнее одиночество научило рационально мыслить. Эта рациональность вползла даже в такие сферы, где места ей определенно не могло быть. Нашлось! Нашлось место и там! Презервативы, поющие тоненькими голосами «Сегодня день для девочек, девочек, девочек…». Хорошо это или плохо? Буддизм, синтоизм ответа не дают. Прячутся за улыбку неясного происхождения. А смеяться-то по какому поводу? По поводу того, что какой-то озабоченный химик с другом электронщиком, желая заработать чужие деньги, советуют, как, что, где, когда и кому делать с женой (или не женой) в постели (да хотя бы и в поле)? И эти штуковины продаются в помещениях, где люди принимают пищу. Начало декаданса цивилизации, не меньше.

Но все равно приятно зайти, сесть за столик, задвинуть штору – и кидай в автомат монеты, пей, ешь, сколько хочешь, а кругом – никого. Как у себя дома. Лучше! Жены нет. Никого нет. Ты один – и мысли. Красота! Японцы соображают, как объединить духовное с материальным. Исключительно при помощи еды, принимаемой в одиночестве.

…Бизон внимательно осмотрел Музыканта. Оценил его серьгу с крошечным бриллиантиком и свежесть лица, не отягощенного тупыми буднями – ступенями, ведущими в ад. Негромко спросил, кинув монету в автомат, заказывая пиццу:

– Как настроение, Коля? Ты, я вижу, здесь полный адепт. Кието-сан? Или что-то аналогичное?

– Настроение в порядке. Ник-Колай, вот так многим почему-то нравится. Что-то вроде Миклухо-Маклая.

Бизон улыбнулся:

– Ты знаешь, вот прошел бы мимо тебя вплотную на улице – и не узнал бы. Не узнал бы совершенно. Ты изменился. Имидж не при чем. Перемены идут медленно, но верно. Изнутри. Так же, как растут деревья. И результат так же необратим. Старая истина. В общем, Ник-Колай, ты вырос в представителя концерна «Славянский Бизон». Не совсем медленно, но верно.

– А что это такое?

– Это то, о чем мы с тобой еще долго будем говорить. Теперь к делу. Где все схемы и план?

– В ячейке хранения. Как и решили.

– Ты сделал все, как положено?

– Да, даже больше. Я сделал томограмму всего дома. Сквозное четырехмерное сканирование помещений. Я имею в виду также время прохода по всем маршрутам в доме. Персонал определен. Два человека. И, возможно, я теперь знаю об этом доме-дворце больше, чем строители и тот, кто там бывает. Но там никто не бывает! Очень редко выходят на рынок за продуктами. Правда, в последний день – вчера, – стало ясно, что кого-то ждут. Появилось движение. Все увидишь сам на видеоотчетах.

– Это радует. Да, тебе привет от Мэрилин.

– Спасибо, спасибо. Как она?

– В порядке. Сейчас путешествует. Она любит экзотику.

– М-да! Кто ее не любит, экзотику. Когда все в порядке… – вздохнул Музыкант.

– Ну, порядок дело такое. Это идет от головы.

– Знаю, Коля, знаю, что ты хочешь сказать. Но у нас маленький выбор.

– Да, ты прав. Хорошо, хоть вообще какой-то есть. Я иногда сомневаюсь и в этом.

– И мне на эту тему в самолете лекцию уже прочитали.

– Хорошо, я тебе тут подарок привез.

– Подарок?

– А что, мы же сколько лет знакомы? Вот-вот. Ты вроде бы, помню, грешил живописью. И у тебя очень неплохо получалось. Особенно космические сюжеты. Луна у тебя хорошо получалась. Чего это ты бросил?

– Выдохся. Устраивает?

– Вполне. А я тебе картину купил на исторической родине.

– Картину? Коля, ты шутишь. Жидкокристаллическую?

– Да нет, обыкновенную. В Киеве, в подземном переходе возле консерватории. Ты знаешь, не удивляйся. Но она, эта картина, меня чем-то взяла. Хоть я, ты сам знаешь, как эти вещи вижу. Никак я их не вижу. А эту – увидел. Глухонемой художник продал. И ты знаешь, уперся: такую цену заломил, что я вначале плюнул, а потом подумал, что настоящая самооценка стоит настоящей цены. Картина дома осталась, в сейфе. Таможня – сам знаешь, зачем тащить туда-сюда шедевр. Я тебе привез фотографию, – Бизон полез в карман и вытащил фото. – Держи. Любуйся.