Вячеслав Шалыгин - Лучшая Защита

Как обычно и бывает, в десять вечера Сполохова на рабочем месте не оказалось. А личный номер Олега комп отказывался давать Ульриху наотрез. Только по предъявлении судебного ордера. Руперт выругался и оставил машинку в покое. Ждать до утра? Вот ведь наказание. Можно же и свихнуться от нетерпения.

В дверь тихонько постучали, и Ульрих, еще не зная точно, кто стоит за дверью, почему-то решил, что сумасшествие отменяется. Он бросил взгляд на экранчик видеоглазка и хмыкнул. Идентификация гостя не составила для мажордома особого труда. По нижнему краю экрана пробежала строка с именем и фамилией. Проницательность сегодня была на уровне. Весьма гордый собой, Руперт не спеша побрел в прихожую.

– Иду, иду, господин Сполохов! - крикнул он, набрасывая просторную рубаху, чтобы скрыть оттопыренный пистолетом карман. - Только тапки надену…

Замерший у двери Сполохов был несколько озадачен теплым приемом, но быстро справился с растерянностью:

– Вы Ульрих?

– Он самый. А ты Сполохов, я угадал?

– Да.

– Как тебя сюда занесло?

– Наталья Дмитриевна… Позвонила и сказала, чтобы я ехал к вам. И чтобы свежие материалы прихватил.

– Отчеты Тарана? По логову Лемье?

– Да, они… то есть их…

– А зачем тебе сюда приезжать, она не сказала?

– Нет.

– Ладно, заходи, будем разбираться.

– В чем разбираться? Я… как-то не совсем понимаю, что происходит?

– В этом ты не одинок, - Ульрих коротко рассмеялся. - Я, если честно, вообще ничего не понимаю. Но у меня к такому состоянию давно иммунитет образовался. При нашей работе это норма. Сначала сидишь, смотришь на улики - полный пень, потом начинаешь мозговать - потихоньку проясняется дело, а там и до полного прозрения рукой подать.

– А вы кто по специальности?

– А я следователь.

– Извините.

– Ну, твоей-то вины в этом нет. - Руперт снова хохотнул и похлопал Олега по плечу. - Давай, давай, проходи.

– И на каком вы этапе? - Сполохов прошел в квартиру и оглянулся по сторонам, будто пытаясь убедиться, что хозяин действительно следователь. Что конкретно его убедило, понять было трудно. Может, древний телевизор или общая холостяцкая необустроенность, но Сполохов как-то сразу успокоился и даже продвинулся дальше прихожей. - Томилина сказала, вы прочитали все мои… документы.

– Ага, прочитал.

– Помогло?

– Вообще-то не очень. Но коли ты здесь, я думаю, дело пойдет на лад. Располагайся, где нравится. Хочешь, вот на диван падай.

Он сбросил с дивана скомканный плед, а сам плюхнулся в потертое кресло со скрипучей спинкой.

– А Наталья Дмитриевна не приедет? - вдруг снова забеспокоился Олег.

– А ее, похоже, пора в розыск объявлять, - посерьезнел Ульрих. - Аккурат перед твоим приходом я с ней беседовал-беседовал, как вдруг - раз! - и оборвался коннект. Да так наглухо оборвался, что и не восстановился больше.

– Разве такое бывает? - Сполохов недоверчиво взглянул на Руперта.

– Бывает, если не связь блокировать, а самого абонента.

– Неужели «Каин»?!

– Что ты про него знаешь? - принял охотничью стойку Ульрих. - В твоих опусах о нем ни слова.

– Это самая свежая информация. Наталья Дмитриевна мне напоследок сказала, что скоро передаст новые материалы. По «Каину». И добавила, что это настоящая бомба.

– Все может быть, - Ульрих кивнул на его чуть топорщащийся внутренний карман. - Большой отчет?

– Нет, десяток страниц всего.

– Ну, давай, быстренько пролистаем - и за дело.

– За какое?

– Ну как же, а Наталью спасать? И заговорщиков пора бы уже на чистую воду вывести.

– Вы верите, что она права насчет «Каина»?

– А ты согласен с Фирсовым?

– Я видел боевых роботов и авиадестроеры своими глазами. Не очень-то они похожи на человеческие изобретения.

– Если тебя послушать, получается, что, задумай какой-нибудь инопланетянин составить о нас представление, например по нашим авто, он бы решил, что мы похожи на черепах, вместо конечностей у нас колеса, во рту полно светящихся зубов, а глаз один. Во весь лоб.

– Это верно… - Сполохов рассмеялся. - Сдаюсь. И все-таки версию с чужаками я полностью не отвергаю.

– Ну и я не отвергаю. - Ульрих открыл файл. - Если хочешь, там, на столе, виски.

– Вам налить?

Руперт поколебался несколько секунд и твердо ответил:

– Нет. Пока…

Год 2161-й

«…Приказ начальника - закон для подчиненного. И нарушение приказа самое серьезное из воинских преступлений. Ты можешь думать что угодно, иметь хоть сотню особых мнений, но, если они противоречат приказу, их правомерность ничтожна. Выполни задание, а после размышляй, кто был ближе к истине - ты или начальство. Самодеятельность - первый враг дисциплины, а значит, и устава - фундамента армии и залога ее побед…

Майор Таран в очередной раз обозвал себя последними словами. Дернул черт высадиться на этой планете! Прахов ведь ясно сказал - только проследить и вызвать главные силы. Нет же, решил, что умнее генерала. Самонадеянный болван! Теперь сиди, жди, когда флотские навигаторы проложат курс и вытащат из капкана.

А капкан получился медвежий. Без «лома» в виде ударной эскадры флота не разжать. Разведгруппу Тарана обложили со всех сторон. А началось вроде бы неплохо. Проследили за кораблем, предположительно самого Лемье, до места посадки на планете-логове. Это оказалась центаврианская Медея. (Кто бы мог подумать? Ведь совсем под боком! Ближайшая соседка!) Высадились незаметно, у самой окраины космодрома большой военной базы. Внутрь проникли тоже относительно легко, почти без шума. Вскрыли местную охранную сеть, нашли в плане помещений стратегический зал и жилые отсеки для командного состава. Но когда попытались в них пробраться, неожиданно сработала сигнализация, опустились бронированные переборки, и разведчики оказались запертыми в ремонтном блоке. Просто и со вкусом. И что дальше - непонятно. Уже три часа отряд сидел в ангаре, заставленном полуразобранными машинами и роботами. И никаких тебе штурмов или ультиматумов. Просто изолировали и забыли.

– По воздуховодам отсюда не выбраться - узкие, - доложил ефрейтор Граббе. - А двери тут как в сейфе. Резать бесполезно, а взрывать - сами же без ушей останемся.

– Остается только ждать, - заключил Таран. - Не вечно же они будут нас мариновать?

– Вопрос спорный. Могут и как бы забыть о нашем существовании. Ничего ценного в этом отсеке нет. Подождут месяц-другой и тогда откроют. Или подачу воздуха остановят.

В этот момент доносившийся со стороны отдушин ровный механический гул стих.

– Накаркал, - шепнул Таран.

– А могут еще газ пустить, - невозмутимо продолжил ефрейтор.

– Молчи лучше!

– Не будь суеверным, командир. Мои слова ничего не значат. У противника и своих мозгов предостаточно, чтобы сообразить, как с нами бороться.