Михаил Тырин - Отраженная угроза

Идти в бар? Пошловато всё это как-то…

Потом его взгляд наткнулся на вывеску терминала глобальной связи. Он уже пытался выловить во Вселенной очередное письмо от Элизы, но ничего не выходило. Со связью в большом космосе всегда был полный бардак. Ни о какой скорости передачи данных пока и речи не могло идти. Любая информация долго и мучительно скиталась по почтовым серверам, прежде чем найти получателя. Не раз случалось, например, что человек в отдаленной колонии переходил работать из одной фирмы в другую, а головной офис продолжал начислять ему зарплату.

А могло случиться, что он вообще умер, и зарплату ему еще долго платили бы обе фирмы…

Вчера по запросу поисковая система открыла Сенину письмо на немецком языке, где какой-то Вертер досадовал по поводу плохого качества каких-то датчиков. Бардак, он и есть бардак.

Он всё же зашел под вывеску, бросил монетку в автомат и ввел свой пароль. И, к искренней радости и удивлению, обнаружил, что его дожидается свеженькое письмо от жены. Наконец-то.

«Привет, Сенин, — устало улыбнулась с экрана его ненаглядная. — Получила наконец твое известие. Значит, говоришь, деньги зарабатываешь? Давай, зарабатывай, нам понадобятся. Хочу, чтобы у нас был лучший дом во всей округе. Я люблю, чтоб уютно было и хорошо. Я уже думаю, что у нас там будет. Цветы, яблони, беседка. Представляешь, как здорово…»

Она мечтательно прикрыла глаза. Сенин смотрел на нее и невольно улыбался. Ему самому уже не терпелось, чтоб было так, как сказала Элиза. Ему хотелось просыпаться утром и видеть ее рядом с собой. Возиться в мастерской. Дружить с соседями.

И чтобы обязательно на кухне стояла любимая чашка. Большая фарфоровая чашка, из которой каждым солнечным утром он будет пить горячее какао.

В эту минуту всплыло воспоминание об обещанной сумме. Сердце впервые приятно пощекотали невидимые пальчики.

«У меня всё по-старому, — продолжала Элиза. — Устаю очень. Начальство на меня все дела свалило. Зато могу делать что хочу, всегда прикроют. Народ у нас вообще-то служит скучноватый. Любимое занятие у мужиков — нацепив парадную форму, прохаживаться по пассажирской палубе. Поговорить толком не с кем.

Ну ладно, хватит мне жаловаться. Мы сейчас мотаемся на регулярном рейсе Гермес-Элоиза и еще месяца три будем тут ходить. Окажешься рядом — имей в виду.

Сенин, я, кажется, соскучилась. А ты? Смотри там не переженись по-новому, я такого не переживу.

Целую, Сенин, пока!»

Она приблизилась к объективу и оставила на нем пятно губной помады. В последний момент Сенин успел заметить на ее лице новые морщинки. Он вздохнул и вернулся в реальность, где его поджидал Макреев с компанией, проклятая богом планета Евгения и масса неприятных вещей.

Сенин скопировал письмо в блокнот и отправился в гостиницу.

В коридоре он на всякий случай толкнул дверь Валенски. Он был уверен, что тот снова торчит в лаборатории, однако дверь открылась.

Биолог сидел за столом, перед ним был его таинственный деревянный ящик с откинутой крышкой, а также масса разных предметов — большая лупа, набор кистей и что-то еще.

Валенски дернулся было, желая укрыть свое богатство, но было поздно.

— Секретничаешь? — усмехнулся Сенин. — Давай-давай, одним секретом больше — мне уже не повредит.

Биолог кисло улыбнулся.

— Ладно уж, показывай, — сказал Сенин, — что там у тебя?

— Камни, — ответил биолог.

— Камни? — удивился Сенин. — Надеюсь, драгоценные?

— Ну, почти. Вообще-то, это камни шанко.

Сенин слышал про искусство шанко. Он знал только, что это особый метод рисования на камнях. В ящике биолога было несколько десятков ячеек, где лежали круглые камни, покрытые очень тонким рисунком.

— Увлекаешься рисованием… — пробормотал он, разглядывая коллекцию.

— Это не просто рисование, — покачал головой Валенски. — Каждый камень — часть какого-нибудь мира.

— Какого мира?

— Вы ничего об этом не знаете? Каждый камень взят с поверхности какой-то планеты. А рисунок — характерный пейзаж этой планеты. Или какая-то ее особенность, можно в аллегорической форме. И еще важно, чтобы краски были изготовлены из минералов той же планеты. Представляете — в одном ящике вся Галактика.

Сенин присвистнул.

— И ты облетел столько планет?

— Нет, моих камней тут всего шесть. Остальное от отца. Эта коллекция очень дорого стоит. И чем больше в ней камней, тем она дороже. Я надеюсь также передать ее сыну. Если и он ее продолжит, то мои внуки могут стать очень состоятельными людьми.

— М-да? А что мешает набрать булыжников в ближайшей клумбе и изрисовать их чем придется?

— Нет, — рассмеялся Валенски. — У каждого камня сертификат, заверенный местными властями. Всё честно, всё проверяется.

— Ты и на Евгении взял сертификат у властей?

— Конечно.

Сенин хотел посмотреть, что рисует биолог, но тот моментально прикрыл камень рукой.

— Не надо сейчас смотреть. Я покажу, когда закончу. — Сенин сел в кресло, перевел дух.

— Бросай свои кисточки. Давай нажремся. — Он помахал припасенной бутылкой.

— Есть повод? — испуганно улыбнулся Валенски.

— Повод ему нужен… — пробормотал Сенин и подтянул к себе прибор с тонкими стаканами. — Пей. — Он протянул оторопевшему биологу почти полный стакан.

Тот осторожно взял его двумя пальцами и некоторое время не решался даже пригубить.

— Ганимед, — сказал он, — раз уж мы решили с вами выпить, то я хочу кое-что сказать.

— Не можем, значит, без формальностей, — усмехнулся Сенин.

— Я хочу выпить за вас. Вы сильный и целеустремленный человек, который умеет достигать своих целей. Мне этого не хватает. Я мечтал быть таким, еще когда собирался учиться в школе астронавтов. Но, конечно, каждому свое… Очень хорошо, что мы работаем вместе. У нас с вами всё получится.

Он сделал довольно большой глоток и поставил стакан. Ему хотелось поморщиться, но он сдержался.

Сенин опустошил свой стакан за один прием, шумно вдохнул и потряс головой.

— Кончай мне «выкать», — сказал он. — Слава богу, мы не в офисе.

— Хорошо, — просветлел Валенски.

— А теперь скажи: тебя уже успели обработать?

— Э-э…

— С тобой говорили эти деятели из корпорации?

— Ну, конечно, — удивленно ответил биолог. — Еще вчера.

— Вчера?!

«Вот суки, — подумал Сенин. — Издалека меня проверяли. По-тихому подбирались».

Он даже не стал спрашивать, о чем был разговор, — и так всё ясно.

— Они просили соблюдать полную секретность, — тихо проговорил Валенски.

— Ага, и меня… тоже «просили». — Сенин горько усмехнулся.

— Как вы думаете, — его голос стал совсем тихим, — это законно?

Сенин приложил палец к губам и выразительно посмотрел по сторонам.