Алексей Шмаков - Макото. Тома первый и второй

Да что же произошло со мной после вчерашней ночи?

— Я тебя понял и впредь буду стараться не позволять себе подобного. — ответил Ворон, прервав мои размышления.

Сейчас он выглядел словно деревянный болванчик, стоял и хлопал глазами, совершенно не шевелясь. Спохватившись, тут же перестал давить на него силой, которая была уже на исходе.

За спиной послышались громкие перешёптывания ребят. Они недоумевали, кто этот владеющий, явно мегасильный и почему я так легко поставил его на место. Боюсь теперь всё буду считать меня очень большой шишкой после этого. Да и плевать! Пускай считают.

Софа со своим телохранителем не смогла справиться также эффективно, он сейчас тащил брыкающуюся девчонку за ухо в сторону выхода из парка. Интересно он так потащит ее до академии или там припаркован его автомобиль?

Оставив разбираться со всем отряд быстрого реагирования, Воронцов вызвался сопроводить нас обратно в академию. Естественно, отказываться никто не стал, да и выбора ни у кого не было. Даже решив я снова провернуть трюк с давлением на Ворона, ни хрена бы у меня не вышло, энергия была на исходе.

На территорию академии мы вошли через центральные ворота. Удивления на лицах охраны не было совершенно их заранее предупредили о ночном визите. Ректор просто монстр, продумал абсолютно всё, каждую мелочь. Предупредил каждого человека причастного к нашему маленькому приключению.

Э нет. Беру свои слова обратно, не каждого человека. На середине пути к общежитию, куда нас и вызвались отвести оба телохранителя стоял очень злой Геннадий Витальевич. Было видно, что он просто в ярости и сдерживается с огромным трудом, чтобы не сорваться дубасить нас мгновенно. На хорошо освещённой территории академии всем было прекрасно видно, как покраснело от ярости его лицо. Ему бы сейчас ещё пар из ушей пустить и вылитый чайник, с отскакивающей от закипания крышкой.

Немного позади куратора стояли, переминаясь с ноги на ногу, оставшиеся в академии наши сокурсницы. Похоже, это именно они рассказали о нашем отсутствии.

Джон, не долго думая, показал кипящему от ярости куратору средний палец, что и стало последней каплей. Нас всех, разом долбануло током. Массовое катание по тротуарам академии под ритмичные подёргивания всеми частями тела, в столь ранний час, должно быть, проводилось здесь впервые.

После того, как мы все дружно упали дёргаться в конвульсиях, лицо куратора озарила довольная улыбка. Которую практически сразу стёр с его лица кулак дяди Пети, впечатавшийся этому садисту в левую скулу, отправляя его в полёт. Люся умудрилась поймать куратора и поставить его тщедушное тельце обратно на землю.

А дядя Петя оказался тоже очень силён, преодолеть такое расстояние за одно мгновение. Охренеть не встать! Думаю я даже под тройным усилением не смогу провернуть подобное.

Но и к моему дичайшему удивлению, Геннадий Витальевич оказался не пальцем делан. После такого удара он смог тут же оправиться, так ещё и умудрился контратаковать, пока находился в воздухе. Сейчас дядя Петя лежал придавленный к земле какой-то прозрачной субстанцией, очень похожей на огромную медузу. И как я мог видеть это нечто сейчас периодически долбило придавленного мужчину сырой силой.

Это продолжалось до тех пор, пока тело дяди Пети не взорвалось мощнейшей энергетической вспышкой, которая разорвала прозрачное нечто на клочки.

— Прекратили! — раздался властный голос Аркадия Вениаминовича, выходящего из-за административного здания. Что куратор, что дядя Петя тут же были лишены энергии. — Как задницей чуял, что упустил какую-то мелочь. И вот на тебе, драка на территории академии! Причём дерутся не студенты, а её бывшие выпускники. Стыдно, должно быть, господа, стыдно! Петя тебе уже далеко за шестой десяток, а ты всё на молодых кидаешься! А тебе Гена, должно быть стыдно вдвойне! Мало того, что ты куратор первого курса, так ещё поднял руку на пожилого человека!

— Пускай это щенок сперва думает, что делает. — огрызнулся дядя Петя. — Решил воспитывать сопляков при помощи браслета. Да в наше время, его за подобное сами студенты на куски порвали бы.

— Успокойся Петя! Я разрешил применять подобные меры воздействия в крайнем случае. — начал пояснять ректор. — К тому же до большинства этих молодых людей просто по-другому не достучаться. Пока не достучаться! Сам вспомни, сколько раз мне лично приходилось воспитывать тебя подобным образом? Да и ты Сережа не улыбайся! Ты тоже получил своё. Почему именно на мою седую голову свалились все эти несчастья и собрались вместе все эти раздолбаи?! — ректор картинно вскинул руки вверх и воззвал к небесам, словно надеясь получить ответ. Ответа не последовало и он, махнув рукой, сказал. — Приношу свои извинения. Это моя вина, что не предупредил Гену. В качестве компенсации каждому из вас будет начислено по триста очков заслуг, думаю это вполне сможет покрыть все ваши моральные убытки. А теперь давайте, хватит валяться на холодном тротуаре, а то ещё простудитесь, лечить вас придётся! Встали и пошли по своим комнатам! У вас занятия начнутся меньше чем через три часа! Вперёд! Вперёд!

Под столь заводные крики ректора мы кое-как поднялись на ноги и поддерживая друг друга, поплелись в сторону общежития. Проходя мимо куратора, всё ещё поддерживаемого Люсей, всё как один, не сговариваясь, плюнули ему под ноги. Софа, ещё попыталась пнуть его ногой, но была пока ещё слишком слаба и получилось просто напугать его, заставив отпрыгнуть в сторону. Это вызвало улыбки на наших лицах. Три сотни озов, конечно, неплохая компенсация для тех, кто практически три недели просидел без гроша в кармане, но личное унижение обидчика не сможет сравниться ни с какими компенсациями.

Света, Люся и Катя пошли следом за нами, повесив головы. Они понимали, насколько сильно накосячили, сдав нас куратору, но разбираться ещё и с ними сейчас просто не было сил.

Стоило нам разбрестись по комнатам, как я тут же вырубился. Для того, чтобы через пару часов вскочить от просто оглушительного завывания сирены.

Подскочив в панике я кинулся в коридор, по которому уже носились туда-сюда девчонки. Спрашивать у них что-либо не было ни какого смысла. По их ошалевшим лицам было сразу понятно, что они и сами не хрена не понимают. Оставалось только одно, выйти на улицу и попытаться там узнать у кого-нибудь, что происходит.

Накинув сверху только Саккаку, оставлять его здесь без присмотра я не собирался, как был в одних трусах выбежал из общежития. Для того чтобы застать картину лыбящегося своей отвратной улыбочкой Геннадия Витальевича. Завывания сирены по-любому организовал он, мстя за произошедшее после нашего возвращения.