Зигмунд Крафт - Герой иного мира

Кассия всегда выглядела как королева и только ей я позволял вести себя подобным образом. Возможно, потому что она выделялась на фоне остальных лизоблюдов, что всегда стайкой держались поближе и заглядывали в глаза в надежде выполнить приказ любой степени глупости.

Я любил её. Почему я смог вспомнить эти чувства только сейчас? Нет, я знал о них и прежде, но именно сейчас они начали значить для меня гораздо больше. И ведь у нас был План. Мы хотели стать родителями величайшего демона всех времён, совершили немалое количество ритуальных ограничений, но всё напрасно. Я ведь даже не спал с ней ни разу в первой жизни! Всё ради великих планов! А вернувшись так просто лёг с ней, будто это нечто обыденное.

Сыновья от разных женщин. Никогда не было намерения делать детей, но когда это происходило — признавал всех. Но сейчас как бы не старался, не мог вспомнить ни одного лица, лишь их зависть и ненависть к первой официальной жене. Но я был уверен в себе, они бы никогда не посмели… Но, между тем, ещё как посмели, по крайней мере старший сын.

Зачем всё это? Ради чего я стараюсь?

Допустим, демоны опять станут сильнейшей расой. И что дальше? Я уйду и снова всё скатится по наклонной. Да и сомнения, что смогут удержать позиции слабаки, пока за несколько поколений не случится истинное возрождение нации.

Праматерь так вообще хочет уничтожить всё и создать заново. Кто я такой, чтобы перечить ей? В чём смысл, если конец света запланирован на период твоей жизни, а не отдалённого будущего?

Кто я такой и что здесь делаю? Я ведь больше не демон, лишь человек. Я видел мир людей без магии. Мир никчёмных посредственностей, серости. Где нет шанса стать действительно великим, а все оставшиеся в истории имена пусты, так как являются объектом случайности.

«Они делали хоть что-то».

Действительно. Как я сейчас, словно муха в бочке с водой, с той лишь разницей, что не утону и не умру от истощения. Делаю хоть что-то, не сдаюсь. Что это? Привычка? Откуда это во мне? Это бессмысленное упрямство… Что Праматерь, что её «сын», они ведь боги. Почему я сопротивляюсь?

«А что дальше?»

Действительно, а что дальше? Я остановлюсь, брошу всё, а потом? Что потом? Просто висеть так без дела, словно мешок мусора? И осознавать собственную никчёмность?

«Очередная пытка?»

Зачем всё это? Пресветлая хотела сломить меня, отомстив подобным образом за упёртость. Сейчас же я между трёх богов! Они что, издеваются? Давно бы уничтожили, если бы захотели, но нет… К чему всё это? Почему я всё ещё существую?

Который раз я уже прокрутил всё это в своей голове?

Этому придёт конец?

* * *

Преграда. Что это? Впервые за столько времени что-то изменилось в окружении. Я протянул руку и пощупал это нечто, хоть визуально впереди ничего и не было, всё такая-же серая пелена. Гладкое и скользкое, пружинит.

Что ж, я никуда не спешу. Медленно но верно я ковырял преграду пальцем. Уставал и продолжал вновь, а потом через маленькую брешь в меня ударил луч темноты, как бы абсурдно это не звучало. Он просто ослепил меня, не было больше серости, лишь тьма. А ещё тяжесть и усталость. Я упал на холодный пол, который не мог увидеть как и свои руки.

Очередные попытки, на этот раз хотя бы встать на четвереньки. Чувство, будто мышцы атрофировались…

Стоп, что? Я вернулся в реальность? Или ещё нет?

Система не отзывалась, что как бы намекало — связи с ней нет. Да и попытки стандартно использовать магию ни к чему не привели.

— Смотри-ка, выбрался таки, — в чужом голосе звучала насмешка.

А вот сейчас было действительно страшно. Он был где-то рядом, но насколько? Или это голос в голове?

— Обычно когда создания Праматери бояться, то ведут себя иначе.

Значит, в голове, раз мысли читает.

— Это ещё вопрос кто и в чьей голове. Я тут обследовал тебя, полагал что ты ещё одно создание, специально для меня. Знаешь, Она всегда любила контроль и мелкие пакости. Ей это доставляло удовольствие.

Нет, он не жаловался, это скорее был смех сквозь горечь обиды. Он был уверен в себе и полон ненависти. Возможно ли кого-то любить и ненавидеть одновременно настолько сильно?

— С чего ты взял, что я могу кого-то любить? — рассмеялся голос.

— Если бы не любил, то не было бы причин для ненависти. Страшнее всего пустота, когда нет чувств и эмоций. Это истинная противоположность любви и ненависти, так оба эти понятия есть основа одного — чувств.

— Да ты у нас философ, оказывается, — прозвучало как сарказм после непродолжительной паузы.

— Как тут не стать философом, когда умереть не получается. Я ведь глубокий старик, выходит.

— Души не стареют, насколько я знаю. Обычно Она их очищает от воспоминаний и выкидывает обратно в свою кунсткамеру.

— Ты необычайно говорлив.

— Знаешь, я ведь глубокий старик, выходит.

Смех.

— Сомневаюсь, что ты заговорил со мной от скуки, — высказал я предположение.

— И откуда ты такой взялся на мою голову? Ещё бы раз всё перепроверил, если бы не сделал это уже бесчётное количество раз. Будь все они такие забавные, может, я бы и оценил проект матушки. Но в целом же это серость и уныние, пустые копошения.

«Он читал мои мысли и там».

— Да будь ты неладен, Владимир! — Эой снова рассмеялся. — Перемирие! Согласен?

— С чего тебе давать мне столько свободы?

— А кто говорит про свободу? У тебя есть то, что мне нужно, так что никуда ты не денешься. Загвоздка лишь в том, что планы поменялись и мне нужно время чтобы продумать все варианты. Так что живи. Может, я даже по настроению буду помогать тебе.

— Спасибо, но обойдусь как-нибудь.

Находиться в долгу у Эоя никакого желания не было.

— Поздно. Ты уже в долгу. Вся та сила, что есть у тебя, это либо моё, либо благодаря мне. Так что смирись, мы неразлучны и взаимозависимы.

— Смириться? — в этот раз хихикнул я, всё ещё продолжая валяться на полу как какая-то аморфная медуза. Холод, кстати, уже начинал пробирать до костей и присутствовал резонанс от того, что голос мой не заикался и не скакал, как могло быть с реальным телом в подобных условиях.

— Не раздражай меня, букашка, — на этот раз он уже действительно был раздражён. — Смириться, иметь в виду — терминология ваших языков не важна. Наверняка ты и так понимаешь, что я хочу от тебя. Я более чем уверен в этом.

— Ну прости, не сдержался, — без тени раскаяния ответил я.

В следующее же мгновение в глаза ударил свет, а в нос — запах сырости. Холод так никуда и не пропал, но на этот раз я уже чувствовал ту дрожь, что пробивала всё тело.

Потерев глаза я огляделся.

«Замечательно», — подумал я, так как не мог сказать что-либо вслух из-за онемения.

Зима, вокруг снег, я же лежу на ледяной плите. Больше не видно ровным счётом ничего помимо затянутого серыми облаками тела.