Алеха - Воплощённый. Проклятье рода [СИ]

Естественно, я не хочу портить себе будущее. Как, не сомневаюсь, не хотят его портить и остальные. Что перевесит в них? И как быть мне?

Шёпот на грани слышимости откликнулся на мою растерянность. Я кристально чётко ощутил вопросительные интонации своей магии, некоторую брезгливость, при взгляде на инквизитора. Совершенно естественная мысль: «Убить», мелькнула молнией и растворилась в сознании. «Убить. Бесполезен. Чужд». Магия брезговала сидящим напротив мужчиной, сверлящим меня острым взглядом, и ждущим моего ответа.

Стоило больших трудов удержать лицо и зажать магию в охапку. Настолько реальным было это «Убить». Даже не предложение. Факт. Инквизитор будет убит. Вот сейчас. Толку от него никакого. Бесполезен.

Отодвинув своевольную магию в сторону, я судорожно размышлял над другим.

Кнут или пряник? Что выбрать?

Насколько будет подозрителен учащийся мясной школы, продолжающий упорствовать после такой угрозы? Бывает ли так, что тут выбирают кнут?

Да наплевать! Пошёл он в пень! Какой я буду друг, если меня можно вот так просто заставить продать друзей!

— Я не хочу на дно, господин дознаватель, — я попытался изобразить на лице испуг, сейчас вознося хвалу всем богам, что шрам сделал моё лицо малоподвижным, — но мне больше нечего вам рассказывать. Я сказал всё, что помнил. Как дикие кинулись на нас, я просто потерял сознание.

— Что скажете, господин старший дознаватель? — поинтересовалась у хмурого инквизитора, рассматривающего в окно группу из пяти подростков, покидающую территорию госпиталя, молодая, ослепительно красивая блондинка, с лёгкой улыбкой поигрывающая боевым кинжалом.

— Что-то они скрывают, Ульяна Игоревна, но сделать я ничего не могу, — буркнул в ответ Парфёнов.

— А зачем что-то делать? — искренне удивилась девушка, — они что, преступники? Или вы нашли в них следы запретной магии? Они засылы Болота? Песков? Подземных-Пещер?

— Нет, Ульяна Игоревна! Со всем тщанием, следы запретных планов я в них не обнаружил. Но они что-то скрывают! На месте их боя с дикими осталась неопознанная магия. Исследователи даже смеют предполагать, что там могли быть Воплощённые создания! И на основании этих бредовых предположений требуют больше данных!

Услышав слова инквизитора, девушка искренне рассмеялась.

— Воплощённые создания? Вдали от мест Воплощения? Наши фанатики от науки готовы предполагать любой бред, лишь бы ещё что-то стребовать. Если им нужны данные, пусть они их и добывают. У них есть для этого всё, что нужно. Время, силы, инструменты и финансирование.

— Но эти, — инквизитор поморщился, вспоминая поведение этих детишек, их полную закрытость и нежелание идти на контакт, — малолетние психи могут быть опасны!

— Не смешите меня, господин старший дознаватель, — отмахнулась изящной ручкой девушка, в воздухе сверкнули блики от массивных колец-артефактов, надетых на тонкие пальчики, — мечта этих детей — придти служить к нам в Гвардию рода! Они выложатся на полную, чтобы попасть к нам. И если они отказались от вашей протекции, значит, они рассчитывают на что-то иное. Например, на силу, которая у них есть, на врождённые способности. Ведь они знают, что в Гвардию попадают только сильнейшие. А никак не по протекции. Свои же секреты они с радостью раскроют на новом месте службы и всю свою ярость направят на врагов рода. Не переживайте. Я уверена, что ничего опасного для Апраксиных в их секретах нет.

Инквизитор поморщился, но перечить высокородной не посмел. Ульяна Игоревна и сама была ненамного старше этих детей, но рассуждать в таком ключе имела полное право. Подготовка в роду, особенно детей старшей семьи, была на высоте, и девушка прекрасно знала, о чём говорила.

Действительно, самой сокровенной мечтой выпускника любой мясной школы империи было попасть в Гвардию рода. Того рода, при котором и работает школа. Местная школа поставляет кадры Апраксиным и иногда случаются чудеса, и редких выпускников забирает к себе Гвардия. Такие случаи известны. Но большинство мяса этого недостойно. Гвардия им не по силам. И для них предложение инквизитора должно было быть даром небес. За такое предложение адекватный ученик мясной школы должен не только продать своих друзей, он должен продать папу, маму, братьев и сестёр, и ещё что-то доплатить.

Но к удивлению инквизитора, на его предложение не согласился ни один!

Он рассчитывал на двоих. На мелкого заику, проглатывающего буквы, трясущегося как осенний лист и с ужасом ожидающего окончания лечения, и на девчонку, с какими-то внутренними страхами, психологически подавленную, часами просиживающую забившись в самый дальний угол своей палаты или рыдая в подушку.

И они оба размышляли. Думали. Реально прикидывали возможность согласиться на предложение инквизитора. Значит, было над чем думать. Значит, было что рассказать.

Но, не согласился ни один.

Хотя для тех, кто умудрился принять участие в уничтожении «эскадрона смерти», это не так уж и удивительно. Посмотрим теперь, что будет дальше…

Инквизитору было не привыкать ждать. Развития событий, ошибки возомнивших о себе невесть что детей, результатов исследований…

На худой случай, команды сверху, которой всё не было…

Высший совет молчал. Старший дознаватель уже несколько дней как отправил все документы, материальные свидетельства и свои заключения о произошедшем в совет в Москву. И ждал команды высших иерархов.

Закрыть ли дело за недостатком материала или брать единственных свидетелей произошедшего в оборот и вытягивать из них информацию? Апраксины своё слово сказали. Детей — отпустить. И пока совет молчал, инквизитор был вынужден подчиниться.

— А меня в инквизицию звали! — жизнерадостно заявил Стержень, стоило нам только покинуть ворота больницы, — этот мудень, с глазами убийцы, сказал, ты, мол, пацан, вообще огонь! Мы без тебя никак, пошли к нам, но только гадостей про твоих товарищей нам побольше придумай, и айда!

— Ага, — мрачно заявил Крыло, — и?

— Я его послал! — ещё более жизнерадостно ответил на вопрос Стержень, — не, парни, вы же знаете, красный мне не идёт, а в инквизиции — красное таскают по уставу!

— Ага. Понятно, — пробурчал Крыло, — кого ещё звали?

Судя по смущённым взглядам, звали всех. И это было понятно ещё в тот момент, когда мы встретились в холле больницы, куда каждый спустился из своей палаты, сопровождаемый своим персональным сопровождающими, затянутыми в форменные тёмно-красные шинели.

Взгляды. У всех были одинаковые взгляды, в которых смешалась вина, опаска, подозрение и надежда.

— Мня звали, — отозвался Нудный, — я тож откзалсь.

— Да, походу, звали всех, — криво усмехнулась Сухорукова.