Роман Прокофьев - Архонт [СИ]

Либо пробовать спасти окруженных и вытащить своих товарищей, находящихся на дальних рубежах, либо срочно поднимать уцелевшие корабли и уходить на Землю. Собственно, этот момент мне показывала Арахна.

Вероятность удержать периметр обороны представлялась минимальной, судьба окруженных аванпостов была неизвестна, а вытаскивать разбросанных по дальним экспедициям просто не имелось времени. Началась паника. У них были наработки Сумрака и Авроры, созданный запас Умбры и Геномов, информация о структуре Черной Луны и, самое главное, почти тысяча Инкарнаторов, у многих из которых не имелось нормальных носителей. Легат Феникс, принявший командование после гибели Зигфрида, отдал судьбоносный приказ – срочно эвакуироваться на Землю. Спасти то, что еще можно было спасти. Сохранить накопленные знания и ресурс Инкарнаторов. Паника? Трусость? Трезвый расчет? Не имело смысла предполагать, как стоило поступить Фениксу – решение было принято, исполнено и послужило толчком всем последующим событиям.

У Одержимых, совершенно точно, имелся комплекс вины перед брошенными на Черной Луне товарищами. Хотя, естественно, они пытались замаскировать это стандартными оправданиями.

– Приказ есть приказ! – сурово отрубил Каннибал. – Не всем он понравился, да. Но мы его выполнили.

– Феникс не струсил. Просто расчет. Мы бы не выжили там, – прогудел Моргот. – Нелепое геройство, глупая смерть!

– Не только Феникс принимал решение. Там был и Бер, и Айсберг, и я. Мы рассчитывали пополнить силы, вернуться и спасти уцелевших, – тихо произнесла Тирея Мун, – но в Городе сложилось по-другому…

– Город вам не поверил? – спросил я.

– Не поверил? С чего бы это? – фыркнула Ведьма. – Нет, дело было совсем по-другому. Долго рассказывать. Вот, посмотри…

Она создала инфопакет и символическим щелчком пальцев отправила на мой вокс-канал.

Город. Башня-Игла. «Сиятельный» и «Мстящий», зависшие над небоскребами. То самое видео последнего Совета, снятое эфемером Оскала в день возвращения Одержимых с Черной Луны.

Эффект полного погружения. Я был там, в первых рядах Инкарнаторов, заполнивших знакомый зал Башни-Иглы. Здесь меня допрашивала пятерка архонтов, я узнал огромный стол с трехлучевой звездой Стеллара. Все места за ним были заняты, и еще больше людей стояло рядом, плотной толпой окружив переговорщиков. Много, не меньше нескольких сотен, Инков собралось тут.

Тот, чьими глазами я смотрел, стоял возле самого стола, вцепившись одной рукой в подлокотник кресла, а второй сжимая жезл центуриона, который транслировал голограмму. Кажется, он только что закончил говорить и отвернулся, мазнул взглядом по толпе, будто в поисках поддержки, мельком посмотрел сквозь круговое панорамное остекление на Город.

Все выглядело немного иначе. Небоскребы имели иные силуэты, Эспланада казалась гораздо менее просторной и вымощенной обычным серым пластобетоном, а зеленых квадратов «Прометиума» и огромной статуи основателя Легиона не было и в помине. Башню-Иглу отделяло от Города кольцевое пространство, на котором застыли формации воинских подразделений, а за его пределами колыхалась толпа. Видимо, возвращение с Черной Луны привлекло всеобщее внимание, горожане вышли приветствовать Инков Первого Легиона. На фоне белоснежных вершин чуть вдалеке виднелись хищные силуэты звездных кораблей. «Сиятельный» и «Мстящий», два корвета-близнеца, неподвижно зависли над Городом.

Тот самый день, тот самый час.

Я знал, что произойдет дальше, но сердце все равно сжалось от нехорошего предчувствия – как же много их собралось и как они беспечны, дерьмо Ангела!

Вернувшихся с Черной Луны можно было легко отличить от «городских». Оборванные плащи, побывавшее в бою и многократно латаное снаряжение. Отсутствие личных сигнификаторов и затертые эмблемы Стеллара. Некоторые были аугментированы до предела, других выдавали чуждые генные модификации. Я обратил внимание, что между Инками Стеллара и Одержимыми уже пролегла невидимая черта – они держались двумя группами, по разные стороны стола, почти не смешиваясь. Возможно, виной тому послужил откровенно пугающий облик или, скорее, наличие ксеноцита в носителях. Тьма, бывшая запретом, табу Стеллара, находилась совсем близко к сердцу системы.

Над столом парило сразу несколько объемных изображений. Черную Луну в разрезе сменяли углы, векторы и математические формулы, потом – нечто вроде ДНК-цепочки, схемы строения какого-то необычного существа. Прямо на столешнице и у ног Одержимых стояли серебристые техноларцы, очень похожие на тот, в котором Оскал хранил Умбру, многие из них были открыты. Я не мог в подробностях увидеть, что там демонстрировали, потому что глаза «снимавшего» блуждали по тем, кто сидел за столом.

Я не узнавал никого из Одержимых, сплошь незнакомые лица. Возможно, вот тот высокий Заклинатель в как будто обгорелом серебристо-сером вингере – Феникс? Я не видел при нем меча, которым позднее завладел Корвин. Смуглый горбоносый тип в чешуйчатом доспехе и шлеме, стилизованном под голову дракона – Улисс? А этот медведеподобный гигант – легат Бер?

С Инками Стеллара было проще, их изображения и виртуальные профили попадались в Городе. Я понял, что Техномант с умным и тонким лицом, напряженно изучающий сквозь призму парящего визора голограммы Одержимых – это Дар Ветер. Стройная Заклинательница в белоснежной мантии с золотыми звездами-пуговицами, чьи каштановые волосы убраны в сложную прическу из множества кос – знаменитая Исида, а белобрысый великан, чем-то напоминающий Кастора – скорее всего, Север. Весь цвет, элита Первого Легиона присутствовал здесь. Шло активное обсуждение.

– … пока не можем предоставить вам Криоцентр.

… ваше бегство!

– … говорят неоспоримые факты. Схожесть технологий. Генетическая матрица. Расшифрованные алгоритмы. Разве этого мало?

… невозможно!

… стоп! Хватить бросаться словами! Прометей! – Исида повернула голову в сторону кого-то, находящегося за пределами обзора. – Почему ты молчишь? Что думаешь?

Оператор перевел взгляд, сфокусировал зрение. Инк, к которому обращалась Исида, сидел среди прочих, ничем особо не выделяясь. Простое зеленое хаори, золотой журавль на плече. Я затаил дыхание – здесь присутствовал эфемер, оставленный моим предшественником в Городе. Я уже видел многочисленные изображения Прометея, но наблюдать вживую самого себя – совсем другое дело.

Так вот каким он был, основатель Города и Легиона. Высокий, широкоплечий и худощавый. И отнюдь не молодой. Темные волосы двумя волнами падали на виски и заканчивались над плечами, словно отхваченные лезвием клинка. Лицо узкое, выразительное, резкие черты, изломанные крылья бровей над запавшими глазами, в которых как будто горело нечеловеческое пламя. Сухие губы сложились в ироничную усмешку, послышался знакомый хрипловатый голос: