Роман Прокофьев - Мятежник [СИ]

– Хотите его выпустить? – фыркнул Корвин. – Он же абсолютно неуправляем. А с его боевым опытом в любом состоянии может наделать дел.

– Подстрахуемся. Что мы теряем? У Ворона будет нулевой носитель. Ноль Азур. Он неопасен, – прищурилась Ракша. – Поговорим с ним – если что, развоплотим и засунем обратно в анимариум. У вас тут есть карцеры?

Карцеры на базе «Солнцеруких» нашлись. Целый отсек, больше похожий на шлюз космического корабля. Идеальная тюрьма для Инкарнатора – сплошные, полностью изолированные камеры под прицелом датчиков L-поля. Ни единой щели, куда может ускользнуть бесплотная анима, прочнейшие металлические стены из бериллиевой бронзы, высший уровень защиты. В одной из соседних сейчас под круглосуточным надзором сидела пленная Аразу – с ней, как выразился Корвин, уже начали работать. Но пока безрезультатно.

К стене был прикован сидящий труп. Обе руки – в проушинах наручников, составляющих одно целое со стеной, голова свесилась на грудь. Я не знал, кому он принадлежит: судя по возрасту и одежде, видимо – мертвому легионеру с Источником. Будущий «нулевой» носитель для Ворона.

Мы вошли. Я, Ракша и Корвин. С шипением закрылась круглая автодверь. Я активировал криптор и извлек два предмета.

Два анимариума, тяжелых цилиндра, покрытых идеограммами загадочных Ши. Одинаковых, как два птичьих яйца. Раньше я бы спутал их, но после апгрейда таламуса замечал мельчайшие детали, и с ходу определил: чуть более темный, с едва заметными потертостями вокруг «крышки», принадлежал Оскалу, а второй, с характерной царапинкой ближе к основанию, я нашел на теле Герды. Значит, анима Ворона в нем…

– А что во втором? – будто невзначай спросила Ракша, когда я убрал анимариум Одержимого в криптор. Вопрос интересный – я и сам не знал, что там внутри. Бешеный цейтнот не дал времени на изучение – проверять содержимое азур-артефакта Ши в Тимусе было глупо и опасно, а позже просто не выдалось возможности. К тому же требовались определенные меры предосторожности.

– Наследство Оскала. Хочешь посмотреть? – взглянул я в единственный пронзительно-синий глаз, и легат неожиданно стушевалась. Я четко ощутил ее секундное замешательство – ведь там могло оказаться что угодно. Например, заключенная азур-сущность неизвестного ранга.

– Оскала? Ого. Пожалуй, что обойдусь, – ответила она. – Выпускай Ворона!

Из раскрывшихся лепестков диафрагмы мгновенно вылетела анима – теперь, благодаря «Азур-Зрению», я прекрасно видел ее, белесый сгусток А-энергии, похожий на вытянутую каплю. Он закружил по карцеру около нас, изучая обстановку, несколько раз облетел вокруг и, наконец, остановился, завис перед нашими лицами. Если присмотреться, внутри полупрозрачной оболочки угадывалась невероятно сложная движущаяся структура.

– Ворон! – ровно произнесла Ракша. – Не глупи. Воплощайся!

Я осторожно коснулся чужой анимы «Повелителем Стаи». Да, это был Ворон, узнавался слепок его обожженного сознания. Он не сопротивлялся вторжению – я вновь почувствовал темное, гневное безумие. Однако помимо него внутри мерцало любопытство и нечто вроде пробуждающейся надежды. Подобное чувство испытывала Гелиос, когда впервые узнала меня. Я послал настойчивый сигнал, образ мертвеца, давая команду к инкарнации – и дух Ворона, крутанувшись вокруг руки с Десницей, послушно нырнул в тело.

Труп ожил. Раны неуловимо затянулись, по коже пробежала дрожь обновления. Человек заскреб ногами, со стоном поднял голову, разлепил веки. Сплюнул. Неразборчиво выругался.

– Неужели, срань небесная… – пробормотал он. – Неужели…

– Идентификация, Ворон, – приказала Ракша. – Немедленно!

Новорожденный Ворон хрипло рассмеялся, глядя на нас. Носитель ему попался брутальный – крупный небритый мужик с лицом, изуродованным тремя страшными шрамами.

– А это зачем? – он подергал руками, зажатыми скобами настенных оков. – Боитесь меня, что ли? Даже такого?

– Никто тебя не боится, – ровно произнесла Ракша.

– Ага, я вижу, – насмешливо кивнул Ворон в сторону напряженного Корвина, держащего руку на рукояти Нотунга. – Прямо расслаблены, как булки моего дедушки.

– Послушай, Ворон. Когда-то ты был мне другом, – сказала Ракша. – Мы дрались вместе, помнишь? Я…

– Дружба? В жопу дружбу! – перебил ее Ворон. Я ощутил нарастающую волну ярости. – Где были друзья, когда меня заперли на Полигоне? Ни одна сука не пришла на помощь. Восемьдесят, сука, гребаных лет! И после этого ты говоришь мне о дружбе? Да пошла ты!

Корвин шумно выдохнул. Его глаза превратились в злые щелки, а меч на палец выскользнул из ножен.

– Заткнись! – зарычал он. – Ты не в том положении, чтобы…

– Сам заткнись! Сучка из выводка Фенрира, прихвостень предателя-Феникса и… – он перевел бешеный взгляд на меня, – недоносок с Десницей, который ни хрена не Прометей! Какого хрена вам надо?

Жестом остановив шагнувшую вперед Ракшу и дрожащего от ярости Корвина, я присел перед ним на корточки – так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Глаза Ворона превратились в дыры, через которые хлестала черная ненависть. Но это была вполне человеческая эмоция, которую можно понять. Он был очень крутым парнем и делал всех на Полигоне. Исполняя свой долг, стал лучшим воином Города и не побоялся замарать руки, а в ответ его подло предали и заперли на Полигоне, побоявшись даже объясниться в открытую.

– Помнишь, в Башне Пустоты ты хотел разрезать меня на куски? – спросил я, глядя ему в глаза и удерживая ментальный контакт. – А я сказал, что ты выйдешь оттуда только в моем анимариуме? Так и случилось.

– Хочешь тоже порезать? – понимающе усмехнулся Ворон. – Валяй, мальчик. Я не боюсь боли.

– Нет, зачем? – ответил я. – Пытать Инка – глупо. Я просто предоставлю тебе выбор. Как тогда, в Башне.

– Когда ты вошел туда, на тебе не было Десницы, – вдруг хрипло сказал Ворон. – Выходит, она была спрятана где-то в Башне?

– В нескольких шагах от того места, где ты резал меня на куски, – процедил я. – Обидно, да?

– Нет. Я много раз обыскивал там все, – оскалился Ворон. – Значит, Прометей спрятал ее так, что найти мог только тот, кто знает.

– Значит, – подтвердил я его догадку.

Ворон молчал, не отводя глаз. Мы пребывали в ментальном контакте – и он не мог не ощущать мою холодную решимость. Сломать его волю можно было только одним способом – доказать, что я сильнее. Он должен был понять, что мои слова не блеф, а неотвратимая реальность.

– Выбор простой, Ворон! Ты ответишь на наши вопросы. Не захочешь – отправишься обратно в анимариум, – сказал я, ощущая, как злая гримаса сводит лицо. – Будешь жить там, пока я не найду Куб. Если ответишь – я подумаю, как оставить тебя в мире живых.