Андрей Земляной - Проект «Оборотень»: Проект «Оборотень». Успеть до радуги. День драконов [сборник litres]

Я стянул с головы бронешлем и протянул его за спину.

– Связистам – восстановить связь. Ролик в эфир, дворец на линию, трансляция через тридцать эан. Вход под охрану. Здание под зачистку. Исполнять.

Из руки шлем куда-то сам собой делся, а за моей спиной раздался шум напряженной и деятельной возни.

– Командир?

– Да?

Я обернулся. Рядом стоял адъютант с гражданской женщиной.

– Командир, это врач телецентра…

– Ну и?

– Она говорит, что девушка в шоке после группового изнасилования…

Врач, дама строгого вида в желтом балахоне с эмблемой гражданской медслужбы на рукаве, не дала ему закончить.

– Генерал, я требую, чтобы вы вытащили ее из-под стола и помогли мне сделать ей инъекцию. Девушка нуждается в лечении и реабилитации. Ваши люди и так достаточно напугали ее.

– Доктор, я не знаю, какой ты там специалист, но лечение бывает разным.

Я присел на корточки и оказался нос к носу с немного распухшим от слез и неглубоких царапин, но все равно очаровательным личиком с красивыми светло-карими глазами.

– Они тебя насиловали?

Едва заметный кивок.

– О чем ты думала, когда они это делали? Наверное, хочешь убить их?

– Да, – тихо, почти шепотом ответила девушка.

– Ты когда-нибудь убивала?

Она замотала головой.

– Нет.

Голосок у нее был тоненький, но мягкий. Вот суки, она же совсем ребенок!

– Хочешь попробовать?

Ее глаза стали огромными и совершенно круглыми.

– Пойдем.

Я сдернул перчатку и протянул ей руку.

Она выбралась из-под стола, неловко придерживая на груди какое-то рванье. Я дернул сбросовое кольцо, расстегивая подвеску, и свалил ее в руки адъютанту, затем стянул броню и, расстегнув свою куртку, набросил ее на плечи девушке.

– Как тебя зовут? – спросил я, натягивая подвеску поверх бронежилета.

– Ла Тои…

Я взглядом нашел своего адъютанта. Встретившись со мной глазами, он подскочил с немым вопросом.

– Где пленные?

– Арестованные?

– Я сказал «пленные», значит, пленные!

Лиро моргнул.

– В комнате отдыха. Это рядом.

– Проводи.

Сзади что-то негромко вякнула докторица. Я сделал вид, будто не услышал.

Комната отдыха представляла собой зал с диванами по бокам и большим, во всю стену, экраном. В этом зале стояли, сидели и лежали человек двадцать-тридцать под охраной моих ребят и офицеров Рохара. Один контрразведчик был ранен в голову, но держался молодцом.

– Пленных в линию! – скомандовал я.

После небольшой суеты, сопровождавшейся чувствительными тычками прикладами, все пленные были построены в две шеренги.

– Посмотри, – сказал я, обращаясь к Ла Тои. – Есть среди них те, кто сделал это?

– Этот и этот, – показала она рукой.

– Все?

– Остальных нет.

– Наверное, среди убитых, – предположил Лиро.

– Вывести на середину!

Солдата и офицера, на которых указала девушка, вывели на середину зала.

– Ну, а теперь можешь сделать с ними все, что захочешь. Вообще-то это дело интимное. Я могу приказать связать их и оставить с тобой наедине. Что скажешь?

Внезапно из-за моего плеча подала признаки жизни увязавшаяся за нами врачиха.

– Вы что, и вправду собираетесь дать этой девочке возможность совершить самосуд?

– Да, – коротко сказал я, не оборачиваясь. – А теперь заткнись.

– Нож! – сказала Ла Тои, протянув мне руку.

Я выдернул из ножен на плече тонкий и острый, словно бритва, стилет и сделал знак своим солдатам, чтобы они придержали пленных.

Когда она вспорола ножом форму офицера, тот отпрянул.

Но здоровущие, как шкафы, солдаты прихватили его сильнее и держали так, что он только слегка подергивался, и был похож на пришпиленного червяка. Еще несколько движений ножом, и на свет появились волосатые ноги и сморщенные гениталии.

Глядя прямо в глаза насильнику, она левой рукой схватила его причиндалы, а правой одним движением отхватила их у самого основания.

Под аккомпанемент дикого крика, кровь хлынула, как из крана.

– Хочешь, чтоб он подох? – спросил я, сдавливая его горло, чтобы уменьшить громкость воплей.

– Нет, конечно, – сказала она, глядя на меня.

– К врачу.

Потерявшего сознание офицера унесли.

– А с этим что?

– А нельзя…

– Что? То же самое, но без крови?

– Да.

– Можно.

Я показал как. И второй насильник расстался со своим добром куда гигиеничнее.

Когда второго унесли, я нагнулся к девушке:

– Ну что, так легче?

Она улыбнулась.

– Намного.

– Пойдем.

В дальнем углу, стоя на карачках, тихо блевала местная медицина.

Я сдал повеселевшую девочку на руки связисткам из аппаратной центра управления с твердым обещанием найти ее, когда все это закончится, и поспешил вниз.

Не без основания я полагал, что мятежники попробуют отбить телецентр. Несмотря на то что ролик с опровержением был уже запущен в эфир, связь между правительственными учреждениями восстановлена и подавление мятежа – вопрос времени, я знал, что отчаяние толкает людей на страшные вещи.

Стоя в темном холле, я наблюдал за тем, как мои ребята в буквальном смысле слова окапывались. В ход шли и двери, и мебель. Мы уже связались с центральным штабом, и они обещали мне подкрепление. Но я не слишком на это рассчитывал. Ребят Рохара я поставил в узком коридоре служебной лестницы, потому что их излучатели, оказывается, били только на два метра. Этажом выше, на слегка вздернутом вверх бетонном козырьке заняли позицию снайперы с винтовками и гранатометами.

К этому времени у дворца уже шел бой. Правда, у ребят, оставшихся с Императором, было тяжелое вооружение – то, которое нашли во дворце, и которое сняли с вертолетов. Но мятежникам было нечего терять, поэтому я всеми силами желал своим удачи. Наблюдая, как суетится бронетехника на площади перед телебашней, я подумал, что и нам удача не помешает. Но тут ситуация была все-таки полегче. Просто так башню уничтожать нельзя. Ликвидировать ее после того, как связь была восстановлена, и запущено обращение Императора, было бы скорее в наших, чем в их интересах. И поэтому я не без основания надеялся на исключительно пехотный штурм, возможно с небольшой поддержкой крупнокалиберных пулеметов.

Минут через пять, если я не ошибаюсь, будет пробная атака. Я так решил, видя, как за углами домов скапливаются солдаты и перегруппировывается техника.

Ладно, засранцы, посмотрим, в каком месте у вас душа, а в каком смерть.

– Лиро, винтовку.

Через пару секунд я уже на ощупь собирал своего носорога из деталей, заботливо завернутых в промасленные, но чистые тряпочки. Самую важную деталь – прицел, я аккуратно вынул из жесткого чехла. Сухо щелкнув, он уверенно встал на место.

Я пристроился у одного из двенадцати опорных пилонов башни. Конструкционный пластобетон надежно защищал меня от прямого выстрела.