Денис Тимофеев - S-T-I-K-S. Человек из Пекла. Книга 2. Часть 2

Из коридора послышалось множество шагов, недовольный гомон. Дима быстро выхватил у девочки автомат, бросил на кровать, а сам прикрыл её собой, чуть задвинув одной рукой и встав лицом к двери. Через секунду та распахнулась и в комнату влетел Сыч с ещё одним бойцом, но тут же встали, будто наткнулись на стену, позади них толпилось ещё человек шесть. Медоед ощутил, как его руку сжали маленькие ладошки.

— Мясник?! Чё за… — начал Сыч, но Дима его грубо оборвал, парой красочных фраз вырулив ситуацию в свою сторону. Недаром Сыч у них за старшего, мигом смекнул, чем дело запахло и дал заднюю.

— Урою, с. ку! Мясник, не обессудь! Бывает, б…ть… я и знать не знал, что этот чёрт по детям угорает!

— Теперь знаешь! Влетаешь ты, Сыч! Ох, влетаешь..! — прошипел Медоед.

— Мясник… ну… давай мирно всё порешаем! Гандона этого я прям сейчас завалю! А, пацаны?! Слышали?! Ворон-то по малым у нас, оказывается!

Бойцы зароптали, всячески понося этого Ворона, проблем не хотел никто и даже будучи пьяными и находясь в большинстве, понимали расклады.

— Это крайний раз, Сыч! Усёк?! Ещё один косяк… — заканчивать фразу Мясник не стал.

— Базару ноль, братан! Замяли? В долю тоже вкинемся!

— Крайний раз, Сыч, я предупредил!

— От души, братан!!

Сыч тряс руку Димы, наверное, секунд десять.

Когда за людьми закрылась дверь, Медоед выдохнул. Нет, за себя он не боялся, поубивать здесь всех, в принципе, не проблема. Боялся за дрожащую за его спиной девочку… начнись замес, ей бы точно не жить.

Обернулся, присел на колено.

— Не боись. Не тронут они. Есть хочешь? — девочка кивнула. — Туда садись, сейчас соображу чего-нибудь.

Дима поднялся и когда девчонка уселась на соседнюю кровать, посмотрел на остатки своего ужина. Мда… негусто… полез в свой рюкзак, там имелся запас на пару суток, сладости ещё, вода. Вывалив всё и выложив съестное на стол, кивнул девочке. Та, сначала неуверенно, но взялась за еду. А потом и голод взял своё.

Дима же сидел напротив, опёршись о стену и думал, правильно ли он поступил. По самой ситуации затыков никаких, Сыч, на самом деле, здесь кругом неправ. Даже в том, что разбираться пришёл не один. Но вопрос в другом. Медоед размышлял, правильно ли он сделал, что вступился и спас эту девочку?

С улицы вдруг донёсся истошный крик и через мгновение треснул пистолетный выстрел. Тишина. Идиоты, сокрушённо покачал головой парень. Повезёт, если никакая тварь не решит заглянуть на звук. Пусть заражённых и не было до сих пор, но Стикс уж очень интересное, на разного рода подставы, место…

Девочка вздрогнула после выстрела и уставилась своими огромными карими глазищами на Диму. Он ей улыбнулся:

— Не боись. Убили чудовище.

— А другие?

Дима закусил губу…

— Ешь… и ложись, спи… — ответил он ей.

— Вы ведь хороший… почему вы это делаете? — снова спросила девочка.

Хороший, я? Она на приколе, что ли, подумал Дима.

— Нехороший я… — выдохнул он тихо. — Как зовут-то?

— Саша…

— А я… — Дима запнулся, раздумывая, как назваться. — Я Дима… и послушай. Я на самом деле, нехороший, очень нехороший. Но этим уродам я тебя не отдам, обещаю. Так что, доедай и ложись, спи.

Девочка ещё некоторое время молчала, не сводя взгляда с парня. Пронзительный такой, словно в душу смотрит.

Дима не выдержал, отвёл глаза.

— Вы обещали мне…

— Что? — снова выпал из размышлений Дима.

— Вы мне обещали, дяденька Дима… — она готова была снова расплакаться, но держалась. — Вы мне обещали, что не сделаете плохого и не отдадите. Только что общали… а завтра приедут другие и заберут меня… так эти говорили, внизу, которые… а вы хороший, только потерялись… и обещали мне…

Диме просто нечего было ответить… он ведь реально обещал… нахера спасал-то, если завтра к вечеру, её всё равно да разложит кто-нибудь?!

Медоед снова отвёл глаза.

— Доела? — она кивнула. — Спи.

Саша глотнула воды и умостилась на кровати, легла на бок, поджав ноги.

Дима на минимум скрутил подачу топлива в керосинке и в комнате стало почти темно. В глазах девочки, всё ещё смотрящей на Диму, отблескивал огонёк от лампы.

— Вы хороший… не врите… просто потерялись… и обещали мне… — тихим, усталым голоском снова произнесла девочка, погружаясь в беспокойный сон. Слишком много на неё, в последние два дня, выпало испытаний и ужасов…

А Дима так и не мог выкинуть её слова из головы. Он вообще, даже позы не поменял, так и сидел, уставившись на девочку и смотря сквозь неё. «Вы хороший… просто потерялись…» , снова и снова звучали в голове парня эти простые фразы…

«— Ну и чего ты залип-то снова? — Рита, сидит на краю кровати и болтает ногами, весело поглядывая на него. Вокруг клубится багровый туман, скрадывая очертания окружающего. Обнажённая. Желанная. — Чё тут думать-то?! Поубивай всех нахер и иди дальше! Я ведь говорила! Не место тебе здесь! Ты другой какой-то! Не как они все… — Рита махнула рукой в сторону и задумалась на секунду. А Дима увидел вокруг кровати, позади, под ней, наваленные трупы, десятки тел. — Или не говорила..?

Снова пауза. Рита мило морщит брови.

— А-а… плевать! Сейчас говорю, значит, — махнула она рукой. — И малая эта, тоже, правильно говорит! А у тебя будто хер в ушах застрял, не слышишь нифига!

Щёлк! Щёлк!

Она вдруг оказалась совсем рядом и ещё пару раз щёлкнула пальцами перед его лицом.

— По-ходу, тебе ещё и в глаза нассали… ох… Дима-Дима…

И снова она сидит на кровати, в руках граната без кольца. И одета сейчас в его футболку. Подняла злой и печальный, одновременно, взгляд.

— Да разлепи ты пешки уже, наконец! Помнишь, я тебе запрещала любить? Я врала… — печальным уже тоном закончила она фразу.

Рита опустила взгляд, вертя гранату в ладонях, словно это обычная мягкая игрушка.

— И ты не ври… знаю, что ты, один хер, влюбился… но я рада… сама влюбилась… не вру. И ты не ври. Себе не ври, прежде всего, — замолчала на несколько секунд. — Зря не уехал со мной тогда, было бы круто… эх… ладно, пора мне. Ждут девчонки уже… уезжай, не твоё всё это… лови!

Граната звякнула в воздухе отскочившей чекой. Зелёная, только и успел подумать обалдевший Дима…

Вспышка!

Мама! И снова тот же пейзаж. Чернота, куда ни глянь, вверху, слева, справа, под ногами…

Он бежит к ней, одетой в ночнушку и с пистолетом в руках.

Бежит и не может приблизиться. Она стоит спиной.

— Мама!!!

Она вздрагивает, оборачивается. Улыбка узнавания и радости вдруг сменяется хмурым и осуждающим выражением, а взгляд смотрит куда-то мимо него.

Он остановился. Взглянул назад.

Трупы… почерневшие, превратившиеся в стекло. Трупы тех, кого он убил и тех, кто умер, а он ничего не сделал…