Дмитрий Градинар - Жестокая гвардия неба [litres]

– Прошу прощения, капитан, – сказал инженер, понимая, что попал под горячую руку. – Я только…

– Ближайшее место, где можно получить помощь, – это военная база! – не обращая внимания на извинения Фроста, продолжил капитан. – Хотя уже многое кажется странным. Где патрульная авиация? Катера? Ведь мы так близко! Так близко…

– Капитан! – раздался по интеркому голос старшего судового механика.

– И у вас какие-то проблемы?

– Нет, у нас порядок! – отрапортовал механик. – Машина держится, вот только нет никакого толку… – добавил он уже другим тоном, не таким бодрым.

– Это я без вас знаю! Говорите, что случилось!

– Пока еще ничего, но если так будет продолжаться, скоро окажемся без винтов.

– Что вы предлагаете? Заглушить машины и пусть несет обратно? Туда, где гуляют девятиэтажные монстры?

– Нет, капитан! – заторопился механик. – Пару раз нам приходилось останавливать машину и еще несколько минут работать на низких оборотах. В это время сопротивление течения, или что там нас удерживает от нормального движения, уменьшалось!

– То есть как уменьшалось? Почему сразу не сообщили на мостик?

– Только сейчас перепроверили. При уменьшении тяги сразу уменьшалась сила отталкивания, но как только мы увеличивали обороты, сразу, скачкообразно, увеличивался встречный напор, хотя это невероятно.

– Теория потом, давайте займемся практикой. – Голос капитана снова обрел силу. – Значит, как только уменьшается тяга…

Следующие несколько часов окончательно подтвердили наблюдения механика. Стоило судовым механизмам «Хайтона» сменить тональность, как сразу менялось сопротивление странной зыби.

– И что это нам дает? – Капитан вопросительно изогнул бровь.

Дало это очень многое. И через сутки команда смогла отправить катер в сторону Джексонвилла. Там была сооружена мачта и прилажен парус, потому что при запуске двигателя катер оказывался беспомощен, как и сам «Хайтон Флип». А вот на парус стихия никак не отреагировала. Но прежде с ними приключилось много всяких событий.

Двигатели то останавливались, то запускались на полную, чтобы по чуть-чуть, раз за разом выигрывать хотя бы по сотне метров. Но эта попытка обмануть стихию провалилась. Затем туман, закрывавший горизонт, разорвало ветром. И они увидели то, что произошло с флотом, базировавшимся в Джексонвилле.

Вначале это была подвсплывшая и лежащая на боку гигантская подводная лодка. Ее борта, там, где они выступали из воды, выглядели смятыми, будто по ним били гигантским молотом. Люки субмарины были задраены, ни один живой человек из команды так и не появился снаружи, и вскоре лодка нырнула в пучину, сверкнув на прощание изогнутой бронзой винтов.

– Господи! Что же это такое? – зашептал Фрост, чувствуя, как палуба проваливается под ногами.

Затем рядом с «Хайтоном», но уже у другого борта, лопнул воздушный пузырь, размерами в четверть корпуса танкера. На поверхность вынесло какой-то хлам, а вместе с ним двух мертвецов.

– Похоже, тут была другая подлодка, – проговорил старпом, ни к кому особо не обращаясь. И принялся осматривать в бинокль исчезающий в волнах горизонт.

Затем, словно из ниоткуда, прямо на «Хайтон» вынесло какой-то военный корабль. Ни названия, ни номера на борту никто не рассмотрел. Угадать, к какому классу боевых кораблей он относится, тоже не получалось. Потому что на корабле начисто отсутствовали все палубные надстройки. Только съехавшая набок ракетная установка, болтавшаяся на носу при каждом ударе волн, указывала на принадлежность искалеченного судна к военно-морскому флоту.

– Кажется, здесь нам уже никто не поможет… – сказал старпом. – В трех милях вижу еще один корабль. Фрегат. Поднят сигнал «Терплю бедствие». Но, по-моему, этот сигнал запоздал. На палубе ни единой живой души. И там, скорее всего, бушевал пожар.

– Я не знаю, что здесь творится, – сказал капитан.

– Скорее, скорее! – подгоняла бригаду реаниматоров Фэй.

– Мы стараемся…

– Если он не придет в себя, потеряем Регента! – Она экономила слова и время, а ее словам можно было доверять, о чем тут знали все.

Тибор наконец-то нащупал нить, что связывала его мир с миром призрачного двойника. Здесь, в Северных

Альпах, его обучили искусству управляемого сна. Лежать с закрытыми глазами после пробуждения и пытаться увидеть те картинки, что рисует сознание. Вглядываться в них, цепляться разумом за неясные контуры, чтобы потом увидеть картины иного мира. Затем он пошел дальше.

Это было как стать молнией! Как стать всеми молниями и облаками сразу! Чувствовать пульс атмосферы, пульс того гигантского организма, что живет по своим законам. После бегства из Замбоанги, провалившись в сон во время перелета, Тибор вдруг осознал, что у Земли есть свои настоящие Адам и Ева. Атмосфера и Мировой океан. Две суперличности, частью которых является все живое.

Вода заполнена кислородом, воздух заполнен водой. Монада. Противоположности. Инь и Янь.

Но сейчас поведение противоположностей изменилось. Будто запущен скрытый механизм самоочищения.

Такое уже было. Сотни тысяч и миллионы лет назад. Было не раз и не дважды. Тибор чувствовал это в своих снах. Он понимал все намеки неба. Кто знает, останки каких цивилизаций и чьих надежд канули в реку забвения, вместе с магмой Земли переплавились в Ничто. Земная твердь – это пластилин в руках времени. Лишь вода не меняет своей бесформенности.

Тибор проваливался глубже и глубже. Он снова ощущал себя фигурой в гигантском коконе, сплетенном из холодного пламени. Видел под собой города, видел страны и континенты. Чувствовал, как неспокойно там, снаружи, за оболочкой кокона, там, где движутся тягучие потоки и смертельные коричневые облака. Где ветра обретают силу, еще не испытанную человеком. Вот город в руинах после атаки торнадо. Но это всего лишь прелюдия к другой большой беде. Небо словно тренировало костяшки пальцев, чтобы потом могучим ударом вбить в землю гордость человека, созданную им цивилизацию.

Его накрывал ужас, а после все вокруг казалось холодным, ледяным. Затем снова приходила жара. В таком состоянии Тибор не чувствовал, как из лопнувших сосудов носом шла кровь, как скрючивались в судороге пальцы. В такие минуты он был там, в недобром небе, в синем пылающем коконе. Был частью жестокой его гвардии. Плыл над притихшей планетой, с отчаянием наблюдая, как прощально гаснут последние ночные огни, зажженные человечеством.