Михаил Усачев - Золотой Богоподобный Теранид

— Так значит… твоя мама сделала выбор за тебя? — спросил её спутник, примерно осознавая ситуацию.

— Она была очень сильная, — улыбнулась девушка, словно что–то вспоминая. — А когда я её спросила, то она честно ответила. Сказала, что мне нельзя в это ввязываться. Сказала, что другие не дадут мне жизни. И что даже если я стану очень сильна, всё станет только хуже. Ведь тогда…

— Что?

— Я не знаю, — ответила она, покачав головой. — Это единственное, что она мне не сказала. Она ответила, почему я не должна была показывать свои силы и почему никто не должен был знать о том — кто я. Но не сказала… что именно… тогда.

— Хм…

— Мне всё нравилось, — улыбнулась она. — Я ни на что не жаловалась. Жизнь дома была такой, как она и обещала. В конце концов, папа был очень богат. Я ни в чём не нуждалась и жила припеваючи.

— И поэтому ты сейчас здесь, — глубокомысленно хмыкнул тот, отчего девушка болезненно скривилась.

— Она ушла… — прошептала она, опустив голову. — Однажды я проснулась, а папу убили. Мама ушла, оставив меня на попечение дяди. Всё, что я нашла, это написанную её рукой записку. Я так и не узнала… что случилось. Мне просто сказали жить дальше той же жизнью, но без неё. А это ведь совсем не то…

— Поэтому ты здесь?

— Мои крылья исчезли в раннем детстве, — сказала она, начав издалека. — Из–за этого и первая душа была не сформирована. До совершеннолетия Демона Лорда его крылья впитывают Духовную Энергию и становятся оружием когда этот день настанет. А из собранной Энергии формируется первая душа. Очень важная. В этот момент Лорд может выбрать своего первого подчинённого и обычно, такого демона растят рядом с ним с самого детства. Выбирают талантливого ребёнка, он растёт рядом с будущим лордом не как слуга, а как родной брат. Как самый близкий будущему лорду друг и товарищ. Они едят вместе, за проступки их наказывают вместе. Он просто невероятно важен. Ведь только через него Лорд сможет развиваться дальше.

Слегка подняв голову, девушка посмотрела на своего спутника.

— У меня… нет крыльев. Нет первой души. Я не могу быть тем, кем рождена. Поэтому я здесь. Я хочу чтобы мне вернули крылья. Тут могут исполнить одно желание и я хочу крылья. Тогда, возможно, когда нибудь я смогу сформировать первую душу. Тогда я смогу выбрать подчинённого. Смогу стать сильнее. И тогда я смогу её найти. Уверена, тогда я смогу с ней встретиться. Я просто хочу знать — почему. Зачем она ушла, и что случилось в тот день. Кто убил папу.

— …

— Так что… вот, — сказала она. — Я украла из дома все деньги. Дядя мне всё равно не нравится. Украла артефакты и пошла искать возможность. А нашла эту гробницу. Как я узнала, никаких денег не хватит, чтобы меня вылечить. А тут… есть небольшой шанс, если мне подвернётся удача. Так что я каждый раз прихожу сюда и пробую. Хотя, сказать по правде, ещё ни разу так далеко не заходила… — закончила она совсем уж с глупой улыбкой.

— Мда… — всё, что тот смог ответить. А была бы у него возможность, ещё бы и глаза закатил. — Ты и в самом деле глупая.

— Ничего не глупая, — насупилась она, чувствуя себя очень странно. Она столько всего рассказала, а он даже носом не повёл. Ещё и обзывается. Надув губы она хотела ещё что–то сказать, как в тишине тёмного мира, месте, где не было слышно абсолютно ничего, прогремело страшное урчание из девичьего живота.

— Ещё и голодная… — вновь добавил тот, в этот раз действительно «глаза закатив». Да так, что чуть на спину не свалился. — Тут я тебе не смогу никакой еды поймать…

— А мне и не надо! — Взъерепенилась она, покраснев как вареный рак.

Вскинула руки, и в них тут же появился большой котелок, пахнущий мясом. Горячий, да ещё и появившийся не пойми откуда.

— Вот, видел! — Сказала она. — Всё у меня есть! Не такая я и бесполезная!

— Хэ–э–э, — протянул тот, бросая взгляд то на дымящийся котелок, то на кольцо у неё на пальце, из которого она этот котелок и достала. — Хорошо быть богатой девочкой, да?..

— Блин!

Чёрт…

Сидя на песке, играя скулами до зубного скрежета, Азар думал о недавнем разговоре, слушая у себя под боком лёгкое, почти безмятежное сопение.

Наевшая от пуза девчонка просто завалилась спать, достав из Духовного Кольца спальный мешок и теперь спокойно набиралась сил. А он смотрел на неё и злился. Она его раздражала. Раздражала… как никто другой.

Он — тот, кто был рождён монстром. И когда мир узнал об этой силе, его клан предпочёл выгнать его вон. Избавиться от него. Из–за собственного клана Азар был вынужден бежать. Он не получил защиту. Он получил удар по глазам от собственного брата. Он получил смерть. Выжил лишь чудом.

И вот, перед ним лежит девчонка которая тоже была рождена в таком клане. Но её не выгнали. Она счастливо жила там всю свою жизнь. Пусть её и покалечили, но защитили ото всех. Она не стала монстром, но была счастлива. Её спрятали от мира, ну и что. Вряд ли она когда–то мечтала этим миром править.

Какой из этих путей был лучше? Он не знал. И по этому злился.

Хотел ли он жить с собственной семьёй? Конечно хотел! Хотел ли бы он заплатить за это ту же цену? Ответа у него не было…

Он — монстр. Который вырос на воле и теперь шёл домой, чтобы залить его кровью. Он действительно шёл убивать, и в самом деле хотел утопить собственный клан и всех, кто его таким создал, в их бесконечных сожалениях.

Мир высших существ — место, где либо ешь ты. Либо сожрут тебя. Они оба прочувствовали это на своей шкуре…

И она… никогда не стремилась в этот мир попасть… Её всё устраивало, пока кто–то не вырвал её из своего рая силой. И теперь она ищет пути в этот мир попасть. Для того чтобы найти того, кто её покалечил. Просто потому что бесконечно эту женщину любит. Возможно… она понимает, что та находится в беде. И поэтому ищет силы. Хочет её спасти. Защитить так, как она, когда–то, защитила её.

А он… был выброшен в этот мир силой, и у него не было выбора. Он чудом избежал смерти и теперь стал тем… кто может стоять на земле обеими ногами. И шёл убивать… тех кто ему это будущее обеспечил.

Эта девчонка… само её существование… невероятно его раздражало. Она будто была рождена, чтобы насмехаться над ним. Они были так похожи, но такие разные. И это бурлило в нём кипящим раздражением.

Но он… сам до конца не понимал, на что именно злится.

На себя? За то что думал, что особенный? На неё, за то что показала ему, как всё могло было быть иначе? На себя, за то что на мгновение подумал, что выводы, которые он делал, могли быть не верны? Или на неё, за то что он вообще начал задумываться о таких сложных, тяжёлых для его психики вещах?

Или на то, что он был вынужден теперь смотреть на мир намного шире?