Сергей Мусаниф - Борден

— Я не скрываю, — объяснил Гарри.

— Но я же его не вижу.

— Потому что я его не выбирал.

— Вы были топом номер один так и не выбрав класса?

— Да, — сказал Гарри. — И вы можете найти там соответствующее достижение.

— А, да, вот оно, — сказал доктор. — Удивительно. Нечасто такое встретишь. Говоря по правде, такое вообще нигде больше не встретишь. Ого, уникальный навык… Хотя, чему я удивляюсь, у уникального человека уникальные навыки. А что он делает?

— Я не знаю, — сказал Гарри.

— То есть, в текущей игровой сессии вы его ни разу не активировали?

— Именно, — сказал Гарри.

— Так активируйте сейчас.

— Мы же не знаем, как это работает.

— Вот и узнаем, — сказал доктор. — Если вы беспокоитесь по поводу безопасности для окружающих, то делаете это совершенно напрасно. Мой дом защищен по последнему слову магии, а у меня есть Амулет Возрождения с девяностопроцентными шансами на успех, и ради науки я готов рискнуть.

— Это уникальный навык, — напомнил Гарри. — Вряд ли те, кто настраивал вам системы безопасности, могли иметь его в виду.

— Ну, судя по названию, это явно не АОЕ, — сказал доктор. — И вряд ли разрушения, если они даже незамедлительно воспоследуют, будут в реальном мире. А вы, задействовав навык, можете что-то вспомнить. В конце концов, вы же выйдете в астрал, чем снимете с себя все… э… ограничения тела. Это как смерть, только лучше.

— Доктор, а вы уверены, что в вас сейчас говорит голос разума? — поинтересовался Гарри.

— Нет, — признался доктор Брибенштокк. — Скорее, во мне говорит интерес натуралиста. И ради такого случая я готов взять всю ответственность на себя.

— Мне это не нравится, — сказал Гарри.

— Да бросьте, — сказал доктор Брибенштокк. — Вы же молоды! Где ваш авантюризм? Где души прекрасные порывы? Где легкий налет благородного безумства?

— Ладно, — согласился Гарри. — Но если в результате всего этого вы умрете, прошу меня не винить, никаких претензий не высказывать и в очередь желающих заполучить мою голову не становиться.

— Конечно, — сказал доктор.

Гарри вернулся в меню и нажал на кнопку активации навыка.

Ничего не произошло.

— Ничего не произошло, — заметил Гарри.

— Я вижу, — сказал доктор. — Возможно, не соблюдены какие-то важные для активации условия. Скажем, вы должны находиться в бою или стоять на одной ноге, одновременно почесывая правое ухо… Не хотите встать на одну ногу?

— Нет, спасибо.

— Возможно, вам нужно попробовать еще раз, — сказал доктор Брибенштокк. — В других обстоятельствах.

— Непременно.

— И вы не пытались найти описания того, что он делает?

— Он уникальный, — сказал Гарри. — Никаких описаний, скорее всего, и не существует.

— Но как же вы его заполучили… А, ну да. Вы не помните. Тогда я даже не знаю, что делать. Сходите к алхимикам, но они вам вряд ли помогут, проклятия такого уровня — это все-таки не по их части. Остаются только ментальные маги, но это рискованно тем, что они могут попробовать взять вас под свой контроль, и тогда вам придется их убить, а это, я думаю, не слишком приятно. Слушайте, а вы уверены, что не хотите умереть? На территории храма и под моим личным присмотром?

— Не хочу, — сказал Гарри.

— Что ж, — доктор Брибенштокк развел руками. — Если пациент не хочет умереть, то медицина здесь бессильна. Я скажу ассистенту, чтобы он вернул вам деньги за консультацию. Конечно, я потратил время, но случай довольно интересный и оно того стоило, а поскольку я не могу вам помочь, то брать с вас деньги не слишком этично.

— Не надо, — сказал Гарри. — На самом деле, вы мне помогли.

— Да? — удивился доктор.

— Указали направление для поисков, — сказал Гарри. — К тому же, я богат и могу это себе позволить.

А если ты — смерть, то деньги не имею для тебя решающего значения.

Гарри попрощался с доктором, кивнул сидевшему в приемной ассистенту, спустился по лестнице, вышел на улицу и прогулялся до своего отеля пешком, и его снова никто не попытался убить.

С одной стороны, это было даже приятно. Но слом тенденции все равно настораживал.

Частного детектива звали Дойл.

Он был человеком среднего роста и весьма субтильного телосложения, носил помятый коричневый плащ, шляпу с широкими полями, трехдневную щетину и запах перегара, который не оставлял сомнений в том, чем он эти три дня занимался.

Одним словом, Дойл внушал доверие.

На стене его весьма скромного кабинета, рядом с императорской лицензией сыщика, висел потрепанный арбалет, два видавших виды кинжала и короткий меч с лезвием настолько зазубренным, что оно напоминало пилу.

Гарри провел пальцем по лезвию. Помимо того, что оно было зазубренным, оно было еще и тупым.

— Надо бы заточить, я знаю, — сказал Дойл. — Как говорил мой сержант, пусть земля ему будет рулоном колючей проволоки, о человеке можно судить по тому, в каком состоянии он поддерживает свое оружие. Но я этой хреновиной уже лет двадцать не пользуюсь, да и кузнеца приличного поблизости нет.

— Тогда зачем он вообще здесь висит? — поинтересовался Гарри.

— Не знаю, — сказал Дойл. — Когда я его сюда вешал, это показалось мне хорошей идеей. Разнообразить, так сказать, интерьер, создать нужную атмосферу, продемонстрировать клиенту готовность пустить в дело свой меч ради него… Понятия не имею, о чем я тогда вообще думал.

— Все мы порой принимаем решения, о которых потом жалеем, — сказал Гарри.

— Да я не то, чтобы жалею, скорее, сам себе удивляюсь, — сказал Дойл. — Вы из ордена странствующих философов и ваше предназначение — нести фигню в массы, или вас привело сюда какое-то дело?

— На входной двери было написано «решаю проблемы», — сказал Гарри. — У меня проблемы.

— Да, с этим ко мне, — сказал Дойл. — Не припомню ни одного прошедшего через эту дверь человека, у которого бы не было проблем. Впрочем, если бы я рассчитывал на что-то другое, я бы стал кондитером.

— А у вас есть талант к изготовлению сладостей?

— Нет, это омерзительно, — сказал Дойл. — Но кондитеры хотя бы не шляются по ночам, в промозглую погоду выслеживая очередную неверную женушку. Ну, по крайней мере, если это не их неверная женушка. Кстати, вы женаты?

— Пока еще да, — сказал Гарри.

— И как вы полагаете, с кем она вам изменяет?

— Разве что с каким-нибудь смазливым санитаром или Наполеоном из шестой палаты, — сказал Гарри.

— С кем? — не понял Дойл.

— Тоже император, но это было давно и далеко отсюда, — сказал Гарри.

— Значит, вы не по поводу предполагаемой неверности?

— Нет.

— Тогда какие у вас проблемы?

— Я потерял память.

— О, это интересно, — немного оживился Дойл. — Где и при каких обстоятельствах вы ее потеряли?