Андрей Круз - Земля лишних. Трилогия [сборник litres]

– Около метра левее.

– Вижу.

Значит, ветер около двадцати километров в час. Пять метров с небольшим в секунду. Попробуем еще. Снова хлопнула винтовка. Почти в пятно, но немножко правее. Ветер изменился или обсчитался?

– Попадание правее центра, небольшое отклонение.

– Спасибо, вижу.

Сдвинул перекрестие левее на такое же расстояние, как ушла пуля, снова выстрелил. Точно в центр.

– Попадание в центр.

– Понял, спасибо.

Противник близко к вершине уже был, но ничего тяжелее стрелкового оружия на нем я не видел, поэтому решил сразу подготовить себе все ориентиры. С корректировщиком работать не в пример легче, чем без него. Но вот мы с ориентирами закончили…

– Цели?

Дмитрий начал давать цели:

– Ориентир «дерево», восемьсот двадцать, пятнадцать вправо, пулеметный расчет. Ориентир «дерево», тридцать один вправо, офицер и радист.

– Этот.

Офицер – это хорошо. Я поймал в окуляр кривое дерево на вершине холма, повел от него вправо. Есть ротный пулемет и двое возле него. Но они нас пока не слишком пугают. Не их расстояние. Еще правее. Двое в камуфляже, у одного радиостанция за спиной, у второго – бинокль. Командир с «пейджером», как у нас зачастую зовут радистов. Может быть, даже корректировщик для минометов. Если я их не вижу, то совсем не значит, что их нет. Может быть, их за следующим хребтом не спеша разворачивают: дальности-то у них с запасом.

Можно было бы и пощелкать колесиком, переставляя прицел на новую дальность. На таком расстоянии пуля упадет примерно на два метра двадцать сантиметров, а на километре, как был выставлен прицел до этого, – уже на целых три метра восемьдесят. Метр шестьдесят разницы. Но я лучше по шкале: как пойдет война во всю ширь – не до переставлений будет. Взял ниже цели на четыре деления, задержал дыхание, выбрал свободный ход, утопил спусковой крючок. Удар в плечо, хлопок выстрела. Прицел от цели не отвожу, большой палец передергивает рычаг затвора. Есть попадание! Офицер падает навзничь: пуля попала в середину груди. Не знаю, что у него за бронежилет, но в любом случае пуля весом триста гран, ударившая со скоростью больше шестисот метров в секунду, вышибет дух даже в бронежилете, если не пробьет его. Теперь радист! До него только звук выстрела должен был дойти, если он его отличил среди прочей трескотни и грохота. Никаких поправок не надо – лишь чуть смещаю прицел вправо и снова стреляю. Затвор, перезарядка. Радист тоже упал. Оба готовы. Пятизарядный магазин опустел. Перезарядка.

– Цели?

– Ориентир «задница», тысяча десять, вправо двенадцать тысячных, пулеметный расчет. Ориентир «плешь», девятьсот сорок, прямо над ним – расчет ПТУР.

– Этот.

ПТУРы и снайперы с пятидесятым – самое страшное. Сейчас они даже опасней минометов. Большого ума не надо с полутора километров повредить заправляемый самолет из винтовки, рассчитанной для стрельбы на два с лишним. Детская задача.

Быстро прикидываю. Падение пули на три сорок, разница от тысячи метров – всего сорок сантиметров. Подвожу прицел к грунтовой проплешине на зеленом склоне холма. Действительно, прямо на вершине разворачивается пусковая установка TOW. Возле нее двое, и видна голова еще одного, появляющаяся и исчезающая над склоном. Одно деление с небольшим ниже цели, целюсь в того, кого счел наводчиком. Выстрел, толчок в плечо, большой палец захватывает рукоятку затвора, упирает ее в выемку ладони, скользящим движением перезаряжаю. Сразу перекрестие на второго, а первый уже катится с холма, как сломанная кукла. Снова выстрел, перезарядка, прицел на трубу ПТУР, транспортно-пусковой контейнер, выстрел. Второй номер расчета ранен, пытается подняться, труба ПУ дернулась от удара тяжелой пули.

Второй номер нашел укрытие, труба пусковой установки на треноге стоит, покинутая всеми. Не знаю, достаточно ли было одного выстрела для нанесения настоящих повреждений? Стрелял я в пусковой контейнер, повредить его несложно, но его можно сменить. Беру на прицел еще и саму пусковую установку со всей оптикой и дважды подряд стреляю в то, что полагаю прицелом. Выброшенные затвором гильзы со звоном падают на базальт подо мной. Мне видно, как пули отрывают от пусковой установки какие-то куски, значит, повреждения должны быть достаточными. Снова смена магазина.

– Цели? – вновь требую я.

– Ориентир «задница», тысяча десять, влево одиннадцать тысячных, похоже на снайперскую пару!

– И ты мне только сейчас об этом? – чуть не подскочил я. – Нормально, а?

– Они только появились, – спокойно ответил Дмитрий.

Как я уже сказал, снайпер наверняка будет с крупнокалиберной винтовкой или с такой, как у меня, вроде «Лапуа». Быстро выискиваю сдвоенный валун на вершине холма, отмечаю одиннадцать тысячных влево, перекидываю туда прицел. Двое в лохматом камуфляже пытаются скрыться внутри куста. У одного из них здоровенная винтовка с мощным дульным тормозом. Решили, значит, из пятидесятого калибра, причем в нас. Смотрят в нашу сторону, а не на аэродром: ищут цель. Просчитали нас уже. Это бывает. Но у меня есть одно великое преимущество – ориентиры, промеренные дистанции и корректировщик, уже освоившийся в своем секторе. А это выигрыш десятков секунд. Для снайперской дуэли – вопрос жизни и смерти, причем безусловной смерти. Тысяча метров, даже поправка не нужна, я по ориентиру «задница» пристреливался. Только перекрестие навести.

Снова «Армалайт» толкает меня в плечо, снова я передергиваю затвор, захватив его рукоятку сгибом большого пальца, и не попадаю. Фонтанчик земли выбивается в метре от снайпера, левее. Ветер изменился. Я ввожу поправку по сетке, но снайпер резко сдает назад. Корректировщик запаздывает, и я стреляю в него. Не убил, но, похоже, попал в руку. Он откатывается в сторону, исчезает за изломом холма. Все же стрельба на километр – это не с трехсот метров работать. Подлетное время и изменения ветра начинают играть почти решающую роль. Если при стабильном ветре и неподвижной мишени я попаду в нее сто раз из ста, то при изменении условий меняется все. Хотя не так все уж безнадежно: снайпер с дальнобойной винтовкой без корректировщика, и к тому же уже обнаруженный, – половина врага. Я смогу сейчас просто отползать от его пуль. Заметил вспышку – и чуть сдвинулся. А он заметил, как я сдвигаюсь, и с упреждением…

– Цели?

Сейчас снайпера можно не опасаться. Снайперы – народ осторожный. Корректировщик ранен, позиция обнаружена, так что в ближайшее время мы его не увидим. Попытается доразведать местность перед собой, найти новую позицию. Да и товарищу надо первую помощь оказать.

– Ориентир «задница», вправо двенадцать тысячных, пулеметчик. Обстреливает нас.

Действительно, над головой посвистывают пули, и слышно, как они бьют в камни вокруг нашей позиции. Пулеметчик нас обнаружил, но за счет расстояния всерьез прижать не может. Но это вопрос времени. Итак, в магазине один патрон, так что промахиваться не надо. Поправку на изменившийся ветер учел, если он, конечно, вновь не изменился. Странно выглядят все же люди в оптическом прицеле – как будто фотографические двухмерные изображения. Я вижу пулеметчика, вижу огонь, периодически вспыхивающий у пулеметного дула, вижу даже, как отлетают в сторону стреляные гильзы. Но при этом он мне напоминает плоскую фотографию. Монокулярное изображение. Стреляю. Пулемет затих, пулеметчик упал лицом в землю. Я меняю магазин.