Александр Якубович - Последний жрец богини Лу. Том II

Вила же, при всех ее секретах, тайнах, недомолвках и работе на короля, была человеком. То есть ее страсти, задачи и цели были потенциально мне понятны. От нее не исходило этого давящего на мозг чувства неопределенности, что только возвышало женщину в моих глазах.

Поэтому когда в один из наших совместных вечеров после работы с бумагами, который мы проводили в главной комнате покоев фаворитки — тут она принимала просителей, гостей и проводила свободное время — она оказалась рядом со мной на диване, положив руку мне на бедро, я совершенно не удивился.

Я заглянул в карие, почти черные глаза графини: она как-то незаметно оказалась настолько близко, что я мог увидеть свое отражение в ее расширенных зрачках.

Резко стало жарко. Выпитое вино гудело в голове, близость соблазнительной, умной женщины только осложняла ситуацию, так что когда Вила прижалась ко мне, я принял единственно правильное решение в этой ситуации: привлек стройную графиню к себе и ответил на страстный поцелуй.

Месяцы нахождения рядом с красивыми женщинами — Лу и Энжи на самом деле были практически ослепительны — сделали свое дело, и я буквально начал растворяться в моменте. Рука графини скользнула по моему камзолу и опустилась ниже живота, от чего дышать стало еще сложнее. Я перехватил женщину — она оказалась сверху, ловко подобрав юбки — и с новой силой впился в алые губы королевской фаворитки. Мы два взрослых человека, которых влечет друг к другу, это очевидно. Так какого черта? Я не монах, да и она не будет требовать взять ее в жены.

В тот момент, когда я был готов схватить графиню на руки и понести ее в сторону спальни — дверь туда была буквально в десяти шагах через комнату и Вила уже несколько раз призывно поглядывала в ту сторону — я вскользь прикоснулся к сознанию женщины.

Меня окатило волной холодного расчета, ревности и легкого презрения. Вила считала меня конкурентом за расположение монарха, непонятной и опасной фигурой. Я не подпускал к себе соглядатаев — всех девушек, которые приходили вечерами «потереть мне спинку» я моментально отсылал прочь. Только одной позволил войти, после того, как она полчаса проскулила под дверью на тему того, что с нее спустят шкуру. Но спала она в гостиной на диване, к своей кровати я не подпустил ее и на десять шагов. Один раз в мою дверь даже поскребся смазливой наружности юноша, но напоровшись на мой взгляд, который последовал за стандартным предложением «потереть спинку и услужить», очень быстро слился. Я знал, что этих людей подсылает в том числе и Вила, но не она одна. Но ни у кого ничего не вышло. Так что графиня, посчитав меня слишком непредсказуемым и бесконтрольным типом, который еще и менталист, приняла решение держать меня как можно ближе. А что может быть ближе любовника?

Все эти мысли Вилы, которые вылезли сейчас наружу, когда ее план, как она считала, уже состоялся, окатили меня будто ведро холодной воды вперемешку с помоями. Графиня потеряла сейчас над собой контроль, потому что знала — алкоголь заглушает мои ментальные способности. Однако прямой контакт с женщиной, которая прямо сейчас чуть ли не рыча прижималась к моим ногам своими упругими бедрами и впивалась в губы в поцелуе, открыл лазейку в ее сознание.

Я замер и совершенно другими глазами посмотрел на Вилу де Шонц, королевскую фаворитку.

Думаю, все было написано на моем лице, потому что страсть, которой еще секунду назад пылала графиня, куда-то улетучилась. Она мигом стала серьезной, холодной и немного деловой. Такая желанная еще минуту назад женщина бодро вскочила с меня и, одернув платье, отошла к креслу, в котором обычно сидела во время наших бесед за ужином.

Я тоже поправил свой камзол и ремень на брюках, который уже расстегнула графиня, после чего решил откланяться.

— Я думаю, мне пора, — со всем доступным мне спокойствием и достоинством, стараясь, чтобы голос не дрожал от сдерживаемой бури эмоций, сказал я.

Выйти из этой ситуации «чисто» не вышло: от перевозбуждения голос был низкий и хриплый.

Я еще раз одернул свой камзол, пригладил выбившиеся из хвоста волосы, вышел в коридор и направился в свои покои.

Закрывшись на все замки и послав к Жнецу очередную услужливую служанку, которая поскреблась в мою дверь, я тяжело упал в кресло.

— Да б….! — в сердцах я сжал кулаки и ударил по деревянным подлокотникам с такой силой, что чуть не расколол их.

Кое-как помывшись в холодной воде, я повалился на постель и стал прокручивать последние одиннадцать месяцев, которые я провел в этом мире. Перед глазами каруселью крутились образы Лу, Энжи и Вилы. Три женщины, которые привлекали меня, но с которыми у меня никогда ничего взаимного не будет.

«Плевать. У меня есть цель — избавиться от ошейника и стать свободным человеком», — я попытался успокоить еще чуть бурлящую кровь внутренним монологом. Я уже не был юнцом и быстро принял произошедшее: возбуждение сменилось тяжелой усталость и разочарованием.

Женщины все усложняют. Роковые женщины — а именно такие меня и окружали — все усложняют вдвойне, а сложностей надо избегать, если хочешь выжить.

«Вижу цель — иду к цели. Мне нужна свобода, значит надо выполнить навязанный мне договор. Все остальное — потом», — эта мысль осталась в моей голове в гордом одиночестве и сейчас выстукивала в моем сознании барабанной дробью.

Послезавтра во дворец должны перебраться Лу и Илий — с канцелярией уже все оговорено. Так что буду просто больше времени проводить с богиней. К счастью, она была слишком сильным менталистом для того, чтобы я смог так открыто прочитать ее мысли о собственной персоне, как это случилось с Вилой.

Сейчас мне меньше всего хотелось знать, что о моей персоне на самом деле думают небезразличные мне люди.

Следующие пару дней после событий в апартаментах графини де Шонц прошли как в тумане, но во дворец наконец-то переехали Лу с Илием.

Только увидев богиню и старика, я понял, как успел к ним привязаться за прошедший год. Пока я был в темнице, время будто бы остановилось, так что наша разлука не казалась мне долгой. Сейчас же я вел активную социально-политическую жизнь, общался с различными людьми, королем и его фавориткой, прочими аристократами, гвардейцами и даже прислугой. И именно эта чехарда лиц и титулов показала мне, как на самом деле важны отношения, в которых ты можешь хотя бы частично доверять людям: во дворце я чувствовал себя лисицей на псарне, которую вот-вот раскроют и разорвут на клочки.

Общему росту напряжения способствовало и то, что король все чаще и чаще показывал мне свое расположение. Мы с Каем еще раз встретились на тренировочной арене, я стал окончательно вхож в казармы и комнаты отдыха гвардии — что недопустимо для обычных аристократов и дворян, стал негласным ведущим игр лото для высшей знати.