Руслан Михайлов - Инфер-3 [СИ]

Четверка подростков-одногодков, считай все новое тогдашнее поколение племени, воспользовавшись знанием не слишком сложного календарного распорядка плавучей крепости, сумели втихаря не только неплохо по их меркам подготовиться, но и выявить самых ленивых и пьющих дозорных. Все это позволило им, двум считай пацанам, младшему было тринадцать, второму пятнадцать и двум того же возраста девчонкам, погрузиться тихой ночкой в одну из лодок. Плавать, грести веслами, толкаться шестами они все умели чуть ли не с пеленок — жизнь на реке обязывает. Уже через пятнадцать минут они были на берегу, успев туда незадолго до восхода. Время тоже было выбрано не случайно — что разглядишь ночью в джунглях? Ничего. Опять же все они знали о ночных хищниках и предпочитали не рисковать. Хотя это туповато, нет? Переживать о пантере в то время, когда идешь заглянуть в жопу живому дракону…

Они просидели на берегу до восхода, а когда стало совсем светло, двинулись прочь от реки, с нервными смешками перешептываясь и крепко сжимая игрушечные копья и луки.

Еще через полчаса наполненные кошмарными ужасами и болью сквозь прибрежные заросли прорвался израненный однорукий Соррос, успевший увидеть, как погибали его друзья. Припадая на глубоко взрезанные ноги, он рухнул в мутную воду и поплыл, напрочь забыв о лодке. Гребя одной рукой, завывая, он проплыл метров пять, прежде чем на вкусный запах его крови сплылись речные хищники всех мастей — от небольших аллигаторов до рыбы и даже здешних странноватых угрей. Сорроса спасло то, что их пропажи к тому времени хватились и взрослые сразу поняли куда рванули детки. Были высланы плоты и лодки. Ближайший плот оказался совсем рядом и пацана вытащили из реки — сплошь облепленного кусачей живностью, пожираемого заживо, уже бессознательного. Пока одни отдирали всех тварей, другие что есть сил гребли к крепости. Там к его груди тут же прижали единственную реально рабочую и забитую медициной аптечку. А глава племени рухнул на колени в рубке и взмолился о помощи Матери. Когда он изложил суть — умирает искалеченный ребенок — система выслала помощь. Через пятнадцать минут на верхнюю площадку опустился медблок. Так жизнь Сорроса была спасена. Остальные все это время качались на воде, неотрывно глядя на берег, где жил дракон — они еще не знали, что оставшиеся трое подростков уже погибли и верили, что они могут вернуться.

Соррос выздоровел — насколько это возможно при его состоянии. Никто не пришил ему новых ручек и ножек. В целом нетронутым у него осталось только лицо. Он потерял почти все — хотя яйца и член чудом остались при нем. Не отожрали речные твари. Благодаря стойкому характеру, он продолжает жить и за последние годы у него было всего шесть попыток покончить с собой. Но теперь то за ним приглядывают очень зорко и каждый раз успевают остановить. Поэтому ему не дают в руки ничего острого.

Все это мне рассказал Мигель, сокрушенно моргая и тяжко вздыхая. Он же поведал, что парень никому не рассказывает о том, что видел там — у руин. Единственное что он поведал за эти годы — подтвердил, что его друзья погибли. Мигель предложил доставить калеку ко мне — и я согласился. Еще раз пять советник попросил проследить за тем, чтобы мы ему даже ложку чайную не давали — тем паче что-то стеклянное. Соррос хочет умереть. И не стоит обманывать его благодушным видом.

Затем Мигель спросил, интересует ли меня почему он считает, что Соррос может захотеть что-то рассказать мне. Я отрицательно покачал головой. Тут и так все ясно — нет смысла рассказывать кошмарные истории тем, кто никогда в жизни не сунется к дракону. Но есть смысл рассказать хоть что-то тем, кто хочет дракона убить…

Мигель кивнул и с очередным вздохом признался, что Соррос — его единственный внук. Его линия рода прервется уже навсегда — теперь это почти факт, ведь его сыну Мать не даст второго шанса стать более внимательным отцом. А внук не смотрит ни на одну из девушек.

Соррос же… По сути, весь смысл его жизни теперь сводится к тому, чтобы регулярно говорить молодым и красивым одни и те же слова из года в год — не делайте как я, посмотрите на меня, не делайте как я. Видите меня урода? Видите? Разглядите хорошенько! И никогда не ходите к дракону!

Еще Мигель поведал, что за такой недосмотр Мать наказала племя на четыре года. Никаких бонусов, никаких особых товаров в торгматов, что раньше так радовали их души. Никаких детей — никто не забеременел за следующие четыре года, хотя за этот же период ушли в более лучший мир восемь членов племени. Плюс еще один год они отрабатывали втройне, чуть ли не сутками корячась на прочистках начавших загнивать речных затонов, загнивая при этом сами — половина племени надолго слегла с язвами и червями в заднице.

Племя выдержало. Племя искупило свою вину. Племя усвоило урок.

Для всех жизнь продолжается дальше.

Для всех кроме Сорроса.

- Так ты убьешь дракона, чужак?!

- Рассказывай — ответил я, зажимая в зубах сигару — Рассказывай все, что видел и слышал. Только это. Мне не нужны твои домыслы или предположения. Захочу дополнений — задам вопросы. Понял?

- Возьмите меня с собой — едва не упав, попросил подавшийся вперед обрубок.

- Нахрена? — удивился я.

- Я буду приманкой! Крикливой вкусной приманкой! Ядовитой приманкой — напичкайте меня ядом! Я уже думал об этом — я проглочу побольше медленнодействующего яда. Буду орать, звать. Дракон придет, чтобы сожрать меня! Пусть жрет! А потом, когда он меня разжует и проглотит, яд попадет ему в желудок и начнет действовать. Не убьет — так хотя бы ослабит!

- Не — покачал я головой — Тупой план от тупого аборигена живущего лишь плаксивой ненавистью.

- Пла… плаксивой ненавистью?! — затрясшаяся бородатая голова фыркнула слюной — По… погляди на меня! Погляди! — он почти орал, и услышавшие его соплеменники поспешно отвернулись, сгорбились, показывая лопатки — За что меня так?! За что?!

- Ты не видишь разницу — ответил я, стряхивая пепел с сигары в большую глиняную миску, поставленную сразу же, едва я запалил огонек. Живя в деревянном доме над полной злобных тварей реке поневоле научишься осторожности с огнем.

- Разницу в чем?!

- Разницу между тобой и вон той антилопой — указал я тлеющим концом сигары в воду, где какая-то копытная мелочь чудом ускользнула из клыкастой пасти хищника и, припадая на окровавленную ногу, торопилась прочь.

- Она убежала!

- Я не о том. Даже искалечь ее хищник, обезножевшая антилопа либо сдохнет, либо каким-то чудом продолжит жить на трех ногах. Или даже ползком будет таскать свою безногую жопу и жрать траву до тех пор, пока не сдохнет от заражения или зубов другого хищника. Но при этом страдающая от боли и не имеющая больше ног антилопа не будет спрашивать: «За что?!». Она просто будет стараться выжить.