Степан Уранов - Орион

Пленники вошли во двор, оставив позади ворота с караульным, присосавшимся к бутылке водки.

Войдя внутрь развалин, Артём сразу же закрыл рукой нос. Вонь усилилась в тысячу раз и стала невыносимой. Кислый смрад, перемешавшийся с запахом отхожих мест, которые мародёры организовывали прямо у стен, вызывал рвотные позывы. Коридор, протянулся на добрых метров тридцать. По обе стороны тянулись дверные проёмы, в которых можно было увидеть злодеев и их нехитрый быт, другим словом сплошная помойка. Из дверных проёмов, на путников смотрели злые, грязные, пьяные и обкуренные слабоумные физиономии. Постепенно коридор заполнялся гопотой, выходящей из своих берлог. Артём шёл замыкающим и буквально чувствовал на своей вспотевшей спине несколько десятков пар воспалённых глаз. Вслед путникам сыпались маты, угрозы, плевки и щелчки.

Пройдя коридор, конвоиры вывели их в холл с широкой центральной лестницей, поднимающейся на второй этаж. Мародёры были везде. Только в холле и на лестнице, орион насчитал тридцать рыл. Кто пил, кто курил, кто играл в карты, но при виде незнакомцев, они вмиг бросали все свои дела и пытались приблизиться к нежданным гостям.

«Этим мразям с горами мусора, трупов и дерьма под носом, никакие антирады уже не помогут, — думал орион, — даже на этой ядовитой земле, этих разносчиков дерьма лучше сжечь…»

Пройдя помещение холла, стены которого облепили старые диваны с пьяными бандитами, пленники подошли к двери, выходящей на пожарную лестницу, которая вела в хоромы Лихого. Поднявшись по железным ступеням в коридор, растянувшийся как сытый удав до крепкой, металлической двери, конвоиры велели сталкерам стоять на месте. Один из быков Циклопа вошёл внутрь. Вышел он минут через пять в компании трех бандитов.

— Здорово бродяги! Проходите, потрещим, — произнес один из мародёров на котором красовался чёрный спортивный костюм и белоснежные кроссовки. Расстегнутая мастерка, открывала всем «жирную» золотую цепь, теряющуюся в густом волосяном покрове мускулистой груди.

Когда троица путников вошла внутрь комнаты, человек в спортивном костюме злобно рявкнул:

— Меня знаете?

— Ага, — ухмыльнулся тувинец. — Ты Лихой.

— Ловите тему? Почему вам такая честь оказана? Почему я вас в своей хате принимаю? — спросил Лихой.

— Толкуй, — произнёс орион, смотря на двух других бандюг, стоящих в стороне от главаря.

— Сява! — проорал в коридор Лихой. Через минуту в двери возникла фигура лопоухого конвоира. — Сява, пока не ушёл! Позови сюда Наглого!

— Падайте на диван! — повернувшись к пленникам, произнёс Лихой. — Кстати это мои близкие, — татарин указал на стоящих рядом бандюг. — Бак и Гроб.

«Баку» было за полтинник. Широкое, как чугунная сковорода, заросшая сединой лицо с ломанными ушами и короткой стрижкой. Черты лица как будто выдолбили долотом. Хриплый прокуренный голос и язвительная, наглая усмешка в уголке тонких губ. На нём была мастерка, штаны-карго и черные «аирмаксы».

«Гроб» в отличии от него и Лихого, был детиной под сто девяносто сантиметров и весом за тонну. Типичный спортсменюга из девяностых, кожаный затылок с тупым взглядом теленка. Мрачный, как забытое кладбище, он всем своим видом показывал, что ему скучно. Хотя на нем тоже была олимпийка, но поверх был надет хороший разгрузочный бронежилет на котором красовались две лимонки, нож, сбоку виднелась рукоять «глока».

Уловив изучающий взгляд Артёма, Гроб ухмыльнулся, тупые глаза засияли так, как могут засиять только у садиста и людоеда. Зубы щелкнули, вылезла линия подбородка.

Сталкеру всё стало ясно — живыми их не выпустят. Надо играть роль овцы и готовиться к опережающему удару. В любом случае не сдаваться в сухую.

Плюхнувшись на диван, Артём осмотрел комнату. Довольно просторная, квадратов в шестнадцать. Выкрашенные в темно-зеленую эмалевую краску высокие стены, уходящие к потолку под четыре метра. Наскоро побеленный извёсткой потолок с болтающейся на двух жилах лампочкой. С левой стороны от входа протянулся огромный шкаф. По правую сторону стоял стол, над которым нависало несколько полок с журналами и серией книг о воре по прозвищу «Варяг».

Тем временем, Гроб пододвинул к дивану стол и поставил около него два стула. Бак в свою очередь доставал из шкафа водку. Ну а Лихой продолжал задавать своим гостям вопросы.

— Чем дышите? Как вообще на хлеб зарабатываете?

— Да мы сами по себе! — ответил Гном. — Дикоросы, органы, иногда изумруды, золотишко находим. Ни в какой группировке не состоим. Я говорю за себя и за Рыхлого.

— Ко мне идите, пацаны! — улыбнулся Лихой. — Скоро планирую вообще тут революцию замутить. Всё и всех подмять под себя!

Разговор прервал вбежавший в комнату плотного телосложения и невысокого роста мародёр. С перебитым носом, покрытыми шрамами губами и воспалёнными глазами серого цвета.

— Звал? — встав у входа, спросил у Лихого сероглазый.

— Наглый, возьми эти мешки с антирадами и раздай мальчишкам. Чё останется, мне принесёшь. Проследи, чтобы всё ровно было. Чтобы каждый вкинулся и вколол антирад! Задолбали, — повернулся к парням казанец. — мрут как мухи. Щитовидки у всех летят к херам!

— Ясно, — проговорил Наглый, внимательно смотря на расположившихся в коже широкого дивана ходоков.

Наглый буквально прожигал, каждого своими безжизненными, затянутыми мутной плёнкой глазами. Мародёр запоминал их, откладывая в своей голове какие-то только ему известные особенности. Окинув холодным взглядом стол, он вырвал из под ног Бака три рюкзака и смотря на Лихого, жёстко проговорил:

— Я всё понял, сам лично каждому в глотку запихаю!

Встав со стула, главарь подошёл к мародёру и пожав ему руку, хлопнул по плечу.

— Давай Наглый! Проследи, чтобы каждый антирад принял.

— Сделаю! — кивнул Наглый и быстро вышел из комнаты.

Лихой возвратился к столу, на котором уже красовались две бутылки водки. Вскоре, Бак откуда-то выудил несколько банок тушёнки, маринованные помидоры и корнишоны, пару палок салями, компот и кучу одноразовой посуды, запаянной в прозрачных пакетиках.

— Это наше всё! — улыбался Лихой. — Тушняк, колбаса. Всё путем, парни. Кушайте, вы гости. Ничего не случится.

— У тебя какое к нам дело? — спросил тувинец, смотря Лихому в глаза.

— Давай накатим для начала, а потом разговор.

— Давай говори, чё надо! — прохрипел тувинец.

— Ну ты брат, непоседливый какой, — улыбнулся Бак, разливая водку в два стакана — себе и Лихому.

Накатив, бандюги закурили по «штакету». Гроб в трапезе не участвовал, смотря внимательно на поведение пленников.

— Если вам Гардероб доверил такое дело, значит он вам верит и скорее всего вы с ним двигаетесь постоянно, — начал Лихой.