Степан Уранов - Орион

Артём понял, что девушка не особо горит желанием вспоминать «бред» Норвикова.

— Интересно, — пересохшими губами произнёс Артём. — Наш Хабаровский край уже вдоль и поперёк изучен и истоптан.

— Ну не скажи! Не соглашусь. Территория внушительная и в основном лесной массив, да и истории настоящей нашей земли не знаем, а каменные городища на тысячу домов, крепости и твердыни археологи откапывают каждый год в тайге.

— Чжурчжени это настроили! — улыбнулся Артём.

— Они самые, — весело ответила девушка. — Бохайское царство!

— В каком состоянии сейчас Норвиков? — спросил Артём. — Нет, я конечно понимаю, что уже прошёл год… Хотя бы, в каком состоянии он был на тот момент, когда ты писала статью о нём?

— В очень тяжёлом, — произнесла Явцова. — Очень буйным стал. Шизофрения прогрессировала с каждым днём, вызывая в нём приступы неконтролируемой ярости. В любом случае с ним ты уже не поговоришь. Я сейчас тебе напишу кое-что, а там уже сам будешь разбираться, — доставая из кармана блокнот с ручкой, произнесла Надя. Через считанные секунды, она вырвала листик и протянула его Артёму. — Вот здесь, номер больницы где он лежит и фамилия врача. Там ещё есть адрес общества ветеранов-геологов. Да, совет, лучше ищи в геологическом обществе, Карпова — это друг Норвикова. К врачу не ходи, стрёмный он мужик. Всё, я побежала.

— Благодарю! — улыбаясь, проговорил вслед журналистке Артём. — У тебя идеальная память, — смотря на её красивую вязь почерка, добавил он.

Остановившись, журналистка посмотрела ему в глаза. Ничего не ответив, Надя лишь улыбнулась и забежала в здание редакции.

Общество ветеранов геолого-разведывательного отряда № 1079, располагалось в центре города в недавно выстроенном трёхэтажном здании, напоминающем по стилю «Сталинский ампир». Там были и колонны и тяжёлые бордюры, проходящие под окнами и самое главное, всё здание было в растительной лепнине. Артём, конечно, мало разбирался в архитектуре, но благодаря отцу, который был настоящим почитателем Иосифа Виссарионовича, советскую архитектуру конца тридцатых и сороковых, любил и ценил. И судя по тому, как постарался архитектор, на земле ещё были ценители этого архитектурного направления, которому многие поют гимны, а другие «многие» читают заупокойные молитвы.

Парню не составило особого труда найти Карпова.

Артём уже изначально перед встречей с Анатолием решил выдавать себя за корреспондента провинциальной газеты. Легенду и биографию Норвикова он вызубрил и отточил наизусть. И это конечно подкупило Карпова. Бывший геолог решил выделить полчаса своего времени на беседу с молодым журналистом, собирающем для масштабной статьи информацию о его близком друге.

Они вышли в летнее кафе, раскинувшееся на противоположной улице.

Карпова Артём представлял себе каким-то закоренелым бородатым «совком», живущим одной ностальгией. Но все его «игры разума» улетучились при виде поджарого, вальяжного «гранда», одетого в серый классический костюм, под которым красовалась белоснежная сорочка. Серебристая шкиперская бородка, зачёсанные назад седые, волнистые волосы. От него исходил тяжёлый, как молот, аромат парфюма с нотами табака и кожи. Без сомнений, Карпов умел себя подать и если бы Артём не знал, что этот старикан, похожий на Шона Коннери конца девяностых, бывший геолог-разведчик, то он явно бы сделал выводы о том, что этот джентльмен всю свою сознательную жизнь вялился в роскоши и кроме как щёлкать пальцами ничему не научился.

На редкость Анатолий оказался более чем коммуникабельным и добродушно настроенным на диалог мужиком. Артём прошёлся вопросами о Норвикове, их нелёгкой, но в тоже время интересной работе в дальневосточной тайге. Анатолий охотно рассказывал обо всём. Артём внимательно его слушал, делая пометки в блокноте. Включённый диктофон, стоящий на столике ещё больше создавал видимость его причастности к редакции газеты. У Анатолия не было никаких подозрительных мыслей о том, что сидящий напротив него журналист на самом деле является забившим себе голову чудесами «квадрата» обыкновенным парнем, только на собственной шкуре убедившимся в том, что сверхъестественные явления помимо компьютерных игр, книг и фильмов, встречаются ещё и в реальности. И сейчас, этому псевдожурналисту на самом деле всё «до лампочки» что рассказывает ему Анатолий — его интересует лишь то, что он услышал от Фёдора. Артём прокручивал в своей голове вопросы о «квадрате № 13» и не знал, как бы к ним тактично подойти. Но, есть в жизни настоящего мужчины место и решительным действиям…

— Что вам известно о так называемых «орионах» и их сфера деятельности в «квадрате № 13»?

Услышав резкий вопрос, Анатолий побледнел. Испещрённое морщинами лицо, приобрело удивлённый вид. Но кроме удивления Артём заметил на лице Карпова тревогу и откровенный страх. Напряжение встало между собеседниками невидимой стеной.

— Орионы? — попытался улыбнуться Анатолий. — Я знаю только одного Ориона. Персонажа мифов древнегреческих, великан-охотник такой был. Зевс его вроде в созвездие превратил.

К дальнейшему продолжению беседы бывший геолог потерял весь интерес. Встав со стула, Карпов гневно посмотрел на Артёма и, выключив диктофон, тихо произнёс, оглядываясь по сторонам:

— На кого ты работаешь? Точнее, где служишь, дядя? ФСБ, ФСК или может быть… в «Контроле»? У меня иммунитет, поц! Копать и проверять меня не надо!

— Хорошо, хорошо Анатолий, подождите минутку, — вставая со стула, стальным тоном произнёс Артём. — Присядьте пожалуйста, я вам всё расскажу, дайте мне пять минут, — искреннем голосом обратился он к Карпову.

Анатолий ухмыльнулся, не отводя глаз с начинающего багроветь лица Артёма.

— Юноша, мне совсем не интересны твои пять минут!

— Меня целых семь дней держали в какой-то гребаной лаборатории! — сдавленно, но твердо и уверенно начал говорить Артём. — Меня пытали и испытывали на мне какой-то «синий женьшень». Мне отрубали руки, ноги, в меня стреляли, меня резали. Потом подносили этот дикорос к ранам и всё заживало. Мне вернули ампутированные руки, вырезанную почку. Потом снова всё по адскому кругу. Когда им надоело на мне испытывать эту погань, они установили на мою память чёртов психогенный код, взломать который мне помог один хороший гипнолог.

Карпов внимательно слушал парня и довольно кивал головой, давая понять, что ему такие истории знакомы. Тяжело вздохнув, он отпил остывший кофе и присел на стул.

— Я тебе верю только потому, что ты сейчас говорил о том, за что можешь поплатиться своей судьбой и даже жизнью. Спецслужбы держат меня «на карандаше». Я встречался с агентами «Контроля» несколько раз. У них совсем другой подход к диалогам и расспросам. Более аккуратный и даже по любой «легенде» агент спецслужб не стал бы лепетать о том, что его якобы держали в секретной лаборатории и испытывали на нём артефакт из «квадрата» — это уже разглашение гостайны. Я готов к более эффективному и интересному для моего кошелька разговору.