Роб Сандерс - Отряд Искупления

Криг поднял взгляд от кольца. Только тогда до него дошел смысл сказанного.

Молодой помощник продолжал держать дряхлую руку комиссара. Удески изобразил мрачное подобие улыбки.

- Постарайся, чтобы тебя не убили в первый же день, - усмехнулся он. – Вставь побольше пластин флак-брони в свое пальто. Да на спину добавить не забудь.

Криг отсалютовал и оставил Удески с его мрачным юмором. Проталкиваясь на обратном пути сквозь пластиковые занавески, кадет-комиссар ощущал, как в его горле поднимается желчь: чувство глубокого отвращения, хотя не того рода, которое он мог ожидать. Похоже, что Удески был заражен не только болезнью Мортлока; он был заражен самодовольством и нерадением. Преступным недостатком бдительности, что позволило остальным порокам овладеть душами людей.

Наконец он вышел из каюты, комиссарское кольцо тяжко давило на его палец. Криг чувствовал, что его раздирают противоречия. Его душа становилась полем битвы между тем ядом, что ему довелось услышать, и сталью в его сердце.

И тогда она выстрелила в него.

Мортенсен почти ожидал снова потерять сознание, но забвение все не приходило. Сестры Битвы подхватили его безжизненные руки на свои бронированные плечи, подтащили майора к другой стороне стола и усадили его обмякшее тело на оставшийся стул, прижав его к краю стола, чтобы он не свалился со стула. Сестра Битвы с адамантиевыми штырями в голове села напротив, устремив беспощадный взгляд на него. Ее помощницы стояли по обе стороны от него.

- Чем ты уколола меня, су…

- Назовите свое имя и звание, - властно потребовала Сестра Битвы.

- Вы, наверное, будете разочарованы, но меня пытают далеко не в первый раз, - сообщил майор, его голос сочился презрением.

- Можете расслабиться, - усмехнулась Сестра Битвы, довольная своей маленькой шуткой. – Я не собираюсь и пальцем к вам прикасаться.

- Жаль, - Мортенсен рассмеялся, закашлялся и грязно ухмыльнулся. Потом закашлялся снова. Его усмешка померкла. Сестра Битвы ждала. Внезапно майор ощутил, что его горло намертво пересохло и сжимается.

- Ну же, - поддразнила его Сестра Битвы. – Это нетрудно. Мое имя – Диаманта Сантонакс, канонисса Ордена Непорочного Пламени. А теперь, солдат, назови свое имя и звание.

Мортенсен зажмурил глаза и с хрипом попытался вдохнуть. Казалось, будто его душат проволокой. Воздух перестал поступать в его мозг, вены на его висках бешено пульсировали. Сеть кровеносных сосудов вздулась на его шее и лице.

- М-М-Мортенсен! – мучительно прохрипел он. Казалось, что-то отпустило его горло, и воздух снова пошел по его трахее, оживляя легкие, и заставляя его чувствовать головокружение и жар. – Майор Зейн Мортенсен, Отряд Искупления, - выдохнул он, прежде чем сам осознал это.

Открыв затвор игольного пистолета, канонисса выложила на стол еще одну прозрачную гильзу. Взяв гильзу двумя пальцами, она подняла ее к тусклому свету.

- Первое вещество – концентрированный яд катачанской осы. Он достаточно безвреден, просто какое-то время вы не сможете управлять нижней частью своего тела.

-Тогда вам лучше принести сюда тряпку, - фыркнул майор.

- Второе – синтетический вариант «сыворотки правды». Я не знаю, из чего ее делают. Это засекречено. Но знаю, что это очень сильное вещество: я испытала его на себе. Сестры Ордена Непорочного Пламени ценят правду превыше всего, так что если вы хотите продолжать дышать, то будете говорить только правду. Я не хотела бы, чтобы вы задохнулись от собственной лжи.

- Да вы из ума выжили? Может быть, один из этих штырей вошел слишком глубоко?

- Майор, пожалуйста. Я могу убить вас одной своей настойчивостью.

Мортенсен ощутил, как удушье сжимает его горло. Капли пота выступили на его лице, он тщетно пытался бороться с неодолимым действием вещества. Правда хлынула из него вместе с выдохом.

- Вы родом с Гоморры, да?

Мортенсен ничего так не хотел, как заставить канониссу ждать, но сыворотка заставляла его быстро давать ответы.

- Да!

- Сирота?

- Да!

- Из Схолы Прогениум?

Мортенсен хотел промолчать, но слова сами вырвались из него:

- У нее не было названия. Ее называли просто «Клешня», в восточном районе улья Гефест.

- Расскажите мне о конце Гоморры. Некоторые говорят, что вы видели это лично, - сказала канонисса.

Первые несколько слов майор произнес неохотно, но сыворотка и здесь развязала ему язык.

- Я видел множество полей битв в Галактике. Видел гибель людей в таких масштабах, что числа теряли смысл, - заявил Мортенсен не без некоторой гордости. – Но я никогда не забуду тот день, когда на Гоморру обрушилась комета.

- Думаю, я тоже запомнила бы его, - прошипела Диаманта Сантонакс. – Не каждый день доводится видеть, как миллиарды неверующих еретиков горят в огне своего богохульства.

- Ты говоришь о моих соотечественниках, чертова…

- Давайте перестанем оскорблять друг друга. Гоморра была галактическим синонимом греха и злодейства. От подулья до дворцов, ульи Гоморры были преисполнены скверны: фабрики морального разложения, чей пагубный свет привлекал ксеносов и пиратов. Само существование такого места было оскорблением Бога-Императора, и по Его воле ваша драгоценная родина была очищена огнем.

- Обычно убийство – лишь прискорбное побочное явление моего ремесла, - сказал Мортенсен. – Но тебе я бы пустил кровь с большой радостью!

- Поведайте мне подробности кары, обрушившейся на ваше логово беззакония, - Мортенсен мог поклясться, что видит что-то вроде удовольствия в глазах канониссы, когда она требовала от него подробностей. – Только правду!

Майор задрожал от усилий, пытаясь промолчать, но слова просачивались сквозь стиснутые зубы.

- Горы трупов… ульи, охваченные пламенем… воздухом невозможно было дышать… мир… разрывался на части…

Большие капли пота катились по его лицу, стекая на стол. Наконец ему пришлось сделать вздох, и с воздухом из него вырывалась новая правда.

- Половина всей жизни на планете погибла… в одно мгновение, - медленно продолжал Мортенсен. – Созерцать такую мощь – опыт, поистине внушающий смирение. Это, - Мортенсен перевел взгляд на свою обожженную кожу, - свидетельство о моем близком знакомстве с ней. Города рушились, и ядовитые океаны хлынули на сушу, чтобы убить тех, кто был еще жив.

- Катастрофы часто романтизируют подобным образом, но я не вижу оправдания вашим злоупотреблениям этой сентиментальностью.

- Гоморра должна была выплачивать десятину людьми, но Муниторум не взыскивал с нас долги более десяти лет, - продолжал майор. – После удара кометы небо почернело от пыли. На мой народ обрушилась глобальная катастрофа. По всему миру начались извержения вулканов, а потом – ударная зима. Когда прибыли корабли за десятиной, намереваясь забрать с мира-улья миллиард гвардейцев, они нашли лишь мертвую планету.