Роб Сандерс - Отряд Искупления

- Я не знаю, - сказал Раск. – Я слышал, ты пользуешься у них авторитетом, особенно у Гомеса и 2-го взвода.

- Кстати о святошах: как там архиерей Прид?

- Восков послал его успокоить 364-ю. Слушай, Зейн, пойми, это, собственно, и не мятеж. Несколько вольскианских офицеров раздали своим взводам оружие и взяли заложников.

- Заложников ?

Раск вздохнул в вокс, прежде чем продолжить:

- Комиссара Фоско и его помощников.

Мортенсен опустил наушники с микрофоном и покачал головой.

- Доигрался сукин сын… А я тебе говорил, - подмигнул он Ведетт.

- Мне жаль тебе это сообщать, Зейн, - добавил Раск. – Я знаю, как ты относишься к нашему комиссару.

Мортенсен снова поднял наушники.

- На самом деле тебе не жаль.

- Да, и, наверное, многие из нас согласны с тобой, друг, но у нас тут небольшая проблема под названием устав. Мы должны подавить это восстание: Имперская Гвардия не ведет переговоров с мятежниками. Ты это прекрасно знаешь. Необходимо нейтрализовать командную структуру мятежников. Только тогда капитан Вальдемар направит в казармы флотские силы безопасности.

- А Фоско?

- Конечно, заложников надо освободить.

- Чтобы этот ублюдок мог и дальше сеять смерть? Если Фоско выберется оттуда живым, расстрелы будут идти день и ночь.

- Зейн, либо так, либо мы сами пойдем под расстрел, когда прибудем на Спецгаст.

- Я и мои бойцы – мы инструменты имперской справедливости; левая рука Бога-Императора, если угодно. В этом я не сомневаюсь.

- Ваша верность Императору не подлежит никаким сомнениям, - уверил его Раск с красноречием опытного торговца. – Поэтому я разговариваю сейчас с тобой, вместо того, чтобы вести бессмысленные переговоры с мятежниками.

Но Мортенсен еще не до конца излил свою горечь.

- Своими жестокими расправами Фоско вызвал возмущение вольскианцев. Они и сами не робкого десятка и решили нанести ответный удар. А теперь мне и моим людям придется разгребать это дерьмо и проливать кровь наших братьев гвардейцев. Я даже не знаю. Что посеешь, то и пожнешь. Я чувствовал, что это случится неизбежно. Комиссариату нужны люди с твердым характером, а не палачи. Они должны быть лучшими из нас, а не худшими. Я о чем: кастрация, вечное рабство, отрезание языка – с каких пор эти наказания стали применять к солдатам? Но я полагаю, это позволяет сэкономить боеприпасы на расстрелах, потому что большинство наказанных таким образом предпочтут совершить самоубийство…

- Майор Мортенсен, вы, как и я, получили приказ.

Ультиматум Раска повис в спертом воздухе коридора.

Саракота шагнул назад, пропуская обратно Конклина и Прайса. Они притащили ящик с инструментами, которые бесцеремонно вывалили на палубу рядом с телом Дидерика. Среди инструментов-насадок для сервиторов и банок с благословенными маслами Мортенсен разглядел фонари, несколько ржавых аккумуляторов, связку грязных респираторов и плазменный резак.

Майор хмыкнул.

- У нас есть план? – наконец спросил он Раска.

- Да, он тебе понравится.

- Это худший план, который я когда-либо слышал, - объявил Венделл Конклин. – А я слышал много всякого дерьма.

- Поможешь с этим? – спросил Мортенсен мастер-сержанта, больше для того, чтобы заставить его заткнуться.

Ведетт плазменным резаком прорезала в палубе подобие люка с рваными краями и отошла назад. Подхватив кусок металла из палубного настила, Мортенсен и Конклин подняли его и с помощью Горски и Мингеллы оттащили импровизированный люк в сторону.

Засс посветил фонарем в открывшееся отверстие, но отскочил назад от поднявшейся из-под палубы жуткой вони. Это была невероятная смесь химического дыма и застоявшихся нечистот.

Ведетт прорезала не только палубу, но и верхнюю секцию трубы подпалубной канализации. Зажав нос и рот рукавом, Засс склонился над люком, снова посветил в сочащуюся нечистотами трубу, и удовлетворенно выпрямился.

- Неплохо, - кивнул Мортенсен, подойдя, чтобы взглянуть. Снова здесь пригодились математические таланты Засса. Пользуясь самыми примитивными описаниями, которые капитан Раск смог извлечь из когитаторов мостика, адъютант Мортенсена обнаружил канализационную трубу, проходившую под каютой Прайса и Саракоты.

- Нам понадобятся респираторы, - сказала Ведетт, бросив плазменный резак.

- Да уж, - согласился Мингелла, закрывая рот беретом.

- Один из них не работает, - сообщил Конклин.

- Наверное, это твой, - усмехнулся Мортенсен и повернулся к Зассу. - Труба идет в трюм на самое днище, говоришь?

Адъютант кивнул.

- Трюмные отсеки проходят вдоль всей длины корабля. Если данные, которые предоставил капитан Раск, верны хотя бы наполовину, отсюда мы сможем добраться до нижнего участка казарменных палуб.

- Плазменный резак?

- Вся энергия выработана, - сообщила Ведетт.

- Тогда мы можем только надеяться, что там на другой стороне будет какой-нибудь люк техобслуживания, - мрачно размышлял вслух Мортенсен.

- Вот дерьмо, - вздохнул Мингелла, его уродливое лицо, скривившись, выглядело еще страшнее, чем обычно.

- Да, - кивнул майор. – Приятной прогулки не выйдет, и когда мы доберемся до казарменных палуб, действуйте так, чтобы это купание в дерьме не оказалось напрасным.

Втиснувшись в трубу, Мортенсен, согнувшись, присел в зловонную лужу сточной воды. Его брюки с красными лампасами пропитались грязью и маслом. Он втащил в трубу свой пояс с кобурой и автопистолетом, который перед этим отложил на палубу. Положив пояс с кобурой перед собой на колени, он добавил туда же включенный фонарь и молоток-гвоздодер, который нашел в ящике с инструментами. Устрашающего вида клин-коготь на одном конце молотка показался майору подходящим и для возможного устранения препятствий в трубе, и для проламывания вражеских черепов.

- Кто-то хочет сказать последнее слово, прежде чем мы начнем? – спросил Мортенсен своих штурмовиков. Когда никто не ответил, он мрачно добавил, - Есть идеи получше?

Снова молчание.

Приняв его как знак согласия, Мортенсен надел на лицо громоздкий резиновый респиратор, лег голой грудью на дно трубы, и, толкая перед собой пояс с кобурой, фонарь и молоток, пополз вперед, работая локтями и ногами. Его отнюдь не радовал тот факт, что его оружие мокнет в смеси химических отходов и нечистот, но в трубе не было свободного пространства, чтобы выхватить пистолет из кобуры с пояса, и Мортенсен решил, что лучше держать кобуру с пистолетом перед собой, на случай, если придется его доставать.

Одной клаустрофобией путешествие по канализации не ограничивалось. Мортенсен полз по холодному металлу трубы, работая мышцами плеч и спины, но труба, казалось, мстительно сдавливала его в ответ. И это было еще не самое худшее. Респираторы были старые и потрескавшиеся, и пропускали большую часть того смрада, от которого должны были хоть как-то защищать. Через несколько метров пути труба наполнилась эхом звуков рвоты Конклина и Прайса, блюющих в свои респираторы. Когда какофония рвотных спазмов стихла, Мортенсен окликнул своих солдат, убедившись, что они не задохнулись. Мастер-сержант, выругавшись, сообщил, что запах собственной блевотины лучше, чем то, в чем им приходится ползти.