Дмитрий Рус - Играть, чтобы жить. Книга 9

– Молись на них, – улыбнулся я, подавая Квазимодо руку и помогая встать. – Ты им жизнь должен.

– Это не повод халтурить! Энтропия копится, открывая путь Хаосу в наших сердцах. Не можешь творить? Сгинь в Пустоте, Древо не бесконечное!

Я хмыкнул. Где-то я уже слышал нечто похожее. Москва не резиновая?

А вот Сиреневому спич Квазимодо зашел до глубины души. Маленькие кулачки решительно сжались, головенка усердно кивала в такт словам и даже скупая слеза домового сорвалась с его щеки и глубоко впилась в неразрушимый фундамент Яруса.

И снова – хм…

Может мой завхоз когда-то при самом Творце служил, присматривал за пентхаусом ЕГО на восемьдесят первом? Как же он тогда оказался на минусах, да еще без памяти? Одни вопросы, ответов бы горсточку…

Зов бога-родителя заставил Квазимодо обернуться. Плечи мастера поникли, взгляд наполнился тоской. Выкраивая секунды, Ква рванулся к медведям и крепко стиснул их в объятьях. Пошмыгал носом, уткнувшись в жесткую шкуру. Наконец, отмахнувшись от слов благодарности, захромал в сторону покосившегося фасада своей лавки.

Гамми проревел вслед что-то призывное, но не получив ответа, вдруг встал на задние лапы и взвыл, закручивая вокруг себя разлитую в пространстве силу. Сформировав что-то очень похожее на неуклюжий зверобожий баф, он толкнул конструкт в сторону Ква. Мастер запнулся, на мгновение покрылся звериной шкурой. Обернувшись, махнул нам на прощанье рукой и грустно улыбнулся. Крупные медвежьи клыки сверкнули между его губ. Клон не властен над своей судьбой…

Хлопнула и осыпалась стеклом дверь лавки фамилиаров. Тени сгоревших доппелей, до последней капли веры удерживавших щит, хиросимными контурами отпечатались на стене. Ох и натворили мы делов…

Подошедший серафим навис надо мной трехметровой статуей и сочным баритоном подтвердил мои невеселые мысли:

– Уважаемый Лаит, при всем моем расположении…

– Да? – готовясь к хреновым новостям натягиваю на лицо непроницаемую маску и поощрительно приподнимаю бровь.

Ангел замялся, прочищая горло кашлянул в покрытый ссадинами кулак.

Что ж он неуверенный такой? Вроде как целый Страж и Эмблема Творца, а мнет грязные перья – словно потрепанный голубь мира.

Серафим болезненно поморщился, рефлекторно дернул левым крылом, что самопроизвольно било мелкой дрожью.

– Советом Стражей ваше пребывание на Нулевом признано нежелательным. Нет-нет, мы не имеем претензий! Вы не нарушали законов ЕГО, в чем-то даже наоборот… Но, согласно видениям тактического оракула – вокруг вашей фигуры разворачиваются слишком могучие силы. Мы не боимся, в нас нет страха. Гасить источники угроз – это часть нашей миссии. Но… Уровень возмущений вокруг вашей фигуры – сорок две единицы по линейке Неопределенностей Оракула. Поверьте, это много…

– Достаточно, чтобы стереть текст со страниц Книги Жизни. И не только своей… – не очень внятно произнес Сиреневый, а затем удивленно уставился на меня. – Вспомнил, надо же!

– Все верно… – Страж странно покосился на Сира и продолжил, – Это несет ощутимую угрозу Яслям. Поймите, там ведь совсем юные боги! Почти тридцать тысяч разумных… Уведите угрозу с Яруса, не берите на душу лишнюю деструкцию Древа, ему и так плохо…

Ангел запнулся, сболтнув лишнее. А я выдохнул, с едва заметным облегчением. Могло быть и хуже. Тут ведь накуролесили – со всей широтой русской души. Боюсь, что сегодня, не один десяток миров лишился своих богов. И как оно так получается? Мы ведь люди мирные. Но за нами – грохот революций и бескрайние поляны покосившихся крестов. Скоро первым вопросом который будут задавать в Яслях, окажется настороженное: «Здрафстфуйте… Ви меня понимать?». И если кто ответит на великом и могучем – то от греха подальше его сразу катапультируют в Пустоту. Утрирую, конечно, но что-то мне надоело ежедневно отмывать алебарду от чужой крови.

– Я вас услышал. – киваю, устало прикрыв глаза.

Не хочу я понты колотить, требовать неустойки и тыкать пальцем в гостеприимство ЕГО. Не хочу… Домой бы, в Друмир, который у меня на острие ножа. Мамочка, как же страшно… Если что – прости меня. Твой сын – бог. И на плечах у него – целый мир.

– Еще сутки потерпите нас? Закупиться бы слегка в дорогу, да пару дел завершить… мирных! – добавляю с улыбкой, увидев, как напрягся Страж.

Серафим вымученно кивнул, и впервые – на моей памяти, улыбнулся. Сквозь боль, что буквально пульсировала в расширившихся на всю радужку зрачках. За его спиной, с величественных крыльев, осенними листьями падали перья. Ангел не замечал, но крохотное пятнышко Хаоса, словно едкая плесень, разъедала поблекшее оперение.

Наверное, я становлюсь настоящим богом Справедливости. Вид Первостихии будит во мне ненависть. Чистую, незамутненную, эталонную. Как моя вера, которой я окутываю Стража, смывая с него капли разрушительной стихии.

– Творец, хорошо-то как… – блаженно изгибается серафим, но уже через секунду берет себя в руки – Простите, редко встретишь поток ТАКОЙ чистоты… Словно после тысяч лет сбора тухлой воды в пустыне, припадаешь к горному роднику. Спасибо, Лаит! Творец был щедр к тебе, даже если и не знал о твоем существовании…

Я задумчиво почесал затылок – вот что он сейчас сказал? С богами вообще не просто. Некоторые из них настолько основательно прокачиваются в интеллект что тупо переходят на следующую ступень эволюции. И не всегда это в плюс.

Рядом со мной топтался Авось, уже зачистивший полянку от трофеев, и теперь возмущенно бурчащий на судьбу. Мол он так жаждал битвы, а его опять пронесло. Профессиональная деформация, бог переменчивой удачи, что уж тут поделать…

– Простите… – неожиданно робко привлек мое внимание Страж. – А можно мне еще раз прикоснуться к щепе Древа? ЧУЖОГО Древа… Среди нас ходят легенды, что… ну да не суть… Вы ведь не против?

Я приподнял бровь и толчком силы чуть разогнал сознание. Просканировал обугленный огрызок в инвентаре. Возмущенно раздул ноздри.

Щепа Древа #428-нк-003.

Уникальное. Обязательное, для удобрения ростка НОВОГО Древа Жизни.

Для тебя же, юный бог, – просто кусок дерева. Главное – не уколись. Творец.

А ОН – тот еще юморист. Но, вроде, не разводят меня на особо ценный ингредиент. Предмет не расходный, можно удовлетворить просьбу подрагивающего от едва сдерживаемых эмоций Стража.

Серафим вцепился в щепку, как в давно потерянное дитя. Развернув крылья, он прикрылся от любопытных взглядов сослуживцев и с благоговением провел по деревяшке тонкими пальцами.

– О-о-о… – восторженно прошептал Страж, глядя как древний обломок оживает в его руках и наполняется золотым свечением.

– Эй, ты поосторожней! – забеспокоился я. – Давай-ка наза…