Дмитрий Гришанин - Призраки мертвого города

Монстр, в которого я превращался на глазах у изумленно притихшей толпы, хоть и уступал их вожаку пару уровней развития. Но по показателям изрядно его превосходил. Даже Атака (единственный мой показатель не достигший еще второго предела развития) на треть превышала Атаку Хватая. Интеллектом, Ловкостью и Духом Стикса я превосходил противника двое. А достигший уже третьего предела Защитой – втрое.

Но в отличие от меня, вожак стаи имел за плечами колоссальный опыт поединков. Ему не нужно было привыкать к новому телу, и он идеально умел управляться своими кинжалоподобными когтями и полуметровыми челюстями.

Потому несмотря на все свое колоссальное теоретическое преимущество, на практике я сплоховал, и пропустил молниеносный бросок твари мне в ноги. Уже падая, я попытался разорвать когтями спину противника, но пропустил резкий удар лбом в подбородок, и на мгновенье поплыл, потеряв концентрацию.

Опомнился уже лежащим на спине, припечатанный сверху двухтонной тушей матерого кусача. Мои руки оказались пробиты когтями противника и тоже намертво прижатыми к полу.

На отчаянную контратаку костяным шипом хвоста кусач и ухом не повел – так же, как до этого со стрелами, его ороговевшая кожа самостоятельно реагировала на опасность, судорожно сжимаясь при приближении шипа, уводила из-под удара уязвимые щели между пластинами и подставляла под костяное острие несокрушимую роговую твердь. Напрягшись всем телом попытался резко сбросить противника, кусача на мне качнуло – и только. А в следующую секунду тварь обрушила на мое открытое лицо свой шишкастый лоб, раздался треск расколовшейся лицевой брони, глаза залило потоком брызнувшей крови, я задохнулся от боли. Снова на мгновенье отключился, и вдруг с ужасом ощутил, как на горле смыкается капкан могучих челюстей… Сейчас кусач рванет башкой и…

Но мгновеньем раньше неминуемой смерти я успел выдохнуть спасительную фразу-активатор:

– Отскок!

Моргнул… И снова оказался живым и невредимым. В напряженной позе я застыл, в ожидании атаки, на верхней ступени лестницы.

Очнувшись от столбняка, я резко сместился в сторону, и коронная атака вожака тварей впервые подвела не знавшего до этого поражений без пяти минут рубера. Проскочившая мимо тварь на лету отчаянно попыталась развернуться, но, разумеется, я не дал ей такой возможности.

Навалился сверху и начал остервенело месить когтями спину бьющейся подо мной твари.

Кусач отчаянно бился за жизнь, цеплялся всеми конечностями за все подряд, в надежде зацепиться и вывернуться из захвата. У него почти это получилось: обе передние лапы намертво вонзились когтями в бетон площадки, левая нога зацепилась за перила лестницы – зафиксировавшийся кусач начал разворот, постепенно выводя исполосованную спину из-под моих ударов, но… Стальная решетка перил не выдержала многотонного веса двух сцепившихся гигантов, сталь лопнула, как гнилая нитка, и кусок перил, отскочив, рухнул вниз.

Он грохнулся на голову кого-то в застывшей толпе зевак.

Снизу раздался вопль боли. Но парализованная зрелищем смертельной хватки исполинов стая осталась равнодушна к увечьям невезучего бедолаги. Все внимание столпившихся на лестнице тварей сосредоточено только на нас.

Потерявший опору кусач на миг обреченно замер, и мне удалось загнать костяной шип в свежую царапину на спине.

Глубокий болезненный укол тут же вывел тварь из апатии, кусач снова стал извиваться подо мной. Но все его отчаянные усилия тщетны, потому что он уже обречен.

Появившаяся глубокая рана в спине позволила мне, наконец, использовать свое смертельное оружие. Пара точных плевков кислотной нитью, и изнутри выжигаемая кислотой тварь забилась в агонии.

Выждав еще несколько секунд я слез с обмякшего тела кусача, и обернулся к заурчавшей было толпе.

– Ну че, уроды? Кто еще рискнет бросить вызов папочке?

– Папочка сильный! – робко уркнул лотерейщик в первом ряду.

– Папочка добрый! – тут же подхватили текст знакомой речевки сразу с десяток тварей в толпе.

И в следующую секунду выдохнула уже вся стая в едином порыве:

– Папочка поделится со мной!

– Да идите вы в жопу, детки, – проурчал я, глядя в преданные глаза толпы уродливых фанатов.

Но подтверждая серьезный настрой стаи, у меня перед глазами загорелись строки запроса:

!!!Внимание! Зараженные… ( дальше шел длинный перечень аж из ста сорока пяти разноуровневых тварей ) …просят вас принять их в ближний круг!

!Согласны принять? Да/Нет!

– Очень смешно, – задрав голову, я раздраженно уркнул в потолок.

И мысленно надавив «нет», коварным ангелом мщения обрушился на опечалившихся просителей.

Ох! – какую лютую бойню я устроил на лестнице в следующие десять минут. Среди столпившихся внизу тварей не оказалось ни одного достойного противника, способного оказать мне хоть мало-мальски серьезное сопротивление. Даже с тремя топтунами я расправился играючи: самому матерому, не мудрствуя лукаво, выбил костяным шипом глаз, и метким плевком направил в залитую кровью глазницу кислотную нить, второму разорвал когтями горло, а самому слабому вовсе оторвал башку. Остальных тварей без счета рвал длинными когтями, лупил костяным шипом и заплевывал кислотными нитями.

Не сложно догадаться, что среди моих несостоявшихся вассалов тут же началась нешуточная паника. Столпившиеся на лестничных маршах твари оказались запертыми в ловушке. Сверху беспощадно истребляемые мною, а снизу подпираемые ждущей шанса попасть на лестницу уличной толпой, твари первые минуты просто десятками дохли на месте. Когда же до нижних наконец дошло, что на лестнице происходит жуткая бойня, совать нос в которую категорически не рекомендуется, выход на улицу освободился, и толпа на лестнице двинулась вниз. Увы, не так быстро, как многим хотелось. И началась невообразимая давка, спасаясь из которой многие хилые бегуны сигали через перила вниз. Падали на плечи и головы другим тварям, кому-то везло благополучно пережить отчаянное падение, но большинство серьезно калечились и погибали затоптанные насмерть обезумевшей от ужаса толпой.

Несколько тварей догадались сбежать на жилые площадки третьего и второго этажей, и спрятаться там от моего гнева за дверями пустых квартир.

Этих смекалистых ублюдков я оставил на растерзание Белки, связь с которой поддерживал через отрядный чат. Потому подруга была в курсе происходящего внизу безумия. Разобравшись с тварями наверху, она не спеша стала спускаться следом за мной, по новой зачищая нижние этажи от смекалистых ублюдков, и добивая пропущенных мною недобитков на лестничных маршах.

Полностью очистив от тварей лестницу, я не стал преследовать несколько десятков выскочивших на улицу счастливчиков. А намертво забаррикадировал подъездную дверь сорванными с петель железными дверями квартир первого этажа и, присоединившись к подруге, занялся потрошением небывало богатого урожая споровиков.