Владимир Шорохов - Проект «Амброзия»

– Что-то случилось? – нерешительно спросил Сорб у Цавалас.

– Не знаю.

– Наверняка. Иначе зачем такая экстренная эвакуация, – сказал Текл.

– Что-то, что-то не так. Я чувствую, что не так, – тихо запричитал Хурики.

Он давно уже летал, это его четвертая экспедиция, но и он не сталкивался с подобной ситуацией. Цавалас понимал, что их неспроста отправили подальше от корабля, а что он мог сделать. Если что-то пойдет не так, они обречены. За ними никто не прилетит, спасательных экспедиций нет. Никто не знает, что они тут, а если бы и знали. Найти корабль, не говоря уже про махонькие капсулы в этом бездонном космосе, просто нереально. От этих мыслей ему стало холодно и даже страшно.

Данные на экране поменялись, но ничто не говорило о причине эвакуации.

– И что нам делать? – спросил паническим голосом Хурики.

– Можно отстегнуться, – он должен был успокоить, а самое лучшее – это отвлечься от тревожных мыслей, заняться делом, – наш состав полный, плюс еще один, поэтому каждый знает свои обязанности. А теперь встали и проверили свои ячейки.

Теперь Цавалас говорил спокойно, какое ему дело до того, что там происходит, он сейчас здесь и с ним его команда.

– Как тебя зовут? – обратился он к юнцу, что крутил головой из стороны в сторону, не зная, что ему делать.

– Хати, – коротко сказал он.

– Я тебя знаю, ты инженер?

– Так точно, – он не должен был находиться на уровне БИО, просто шел в хранилище.

– Хати, в общем так, открой вон ту крышку, там внизу есть блоки с кассетами воды, достань и раздай каждому по одной.

– Так точно, – сказал он и стал быстро выполнять поручение.

Минут на десять им есть чем заняться. Все суетились, кто-то проверял свои контейнеры, кто-то отслеживал показатели приборов, сверяясь с данными по жизнеобеспечению капсулы. Кто-то двигал закрепленные ящики, стараясь залезть куда-то под самое днище. Он не спрашивал, что там они забыли, пусть работают, лишь бы голова была немного занята.

В десятках миллионов километров болталась сумасшедшая планета, из-за нее выглянул спутник.

– Капитан, – послышался голос инженера.

– Слушаю.

– Мы прогнали тесты, сбоев не обнаружено, но я бы посоветовал перегрузить ствол шахты хионового ускорителя.

– Это обязательно? – спросил он.

– Да, нам надо вернуться к исходным данным, что-то закралось в параметры, хоть тесты и не выявили ничего критичного, но я сомневаюсь.

– Сомневаетесь?

– Да, – твердо сказал инженер, – сомневаюсь в показателях.

– Хорошо, тогда приступайте к перезагрузке.

– Есть приступить к перезагрузке, – сказал он, и консоль отключилась.

7

Прошел не один час, а с корабля так и не поступило сигнала на возвращение спасательных челноков. Оборудование работало в штатном режиме, воздух был чистым, кто-то попивал воду, кто-то взялся за чтение инструкций, а кто-то, просто прикрыв глаза, старался вздремнуть.

Иногда поступали сообщения с других челноков, они переговаривались. Но никто не знал, что случилось, поэтому продолжали ждать.

Бездействие – самое худшее состояние.

– Что ты делаешь на корабле? – спросил Цавалас у юного инженера.

– Я, – он покрутился на месте, – я прошел отборочный тур, а после учился, в группе у меня были самые лучшие показатели

– Это понятно, но что тебя заставило бросить свой дом на Кассид и спрятаться в железе?

Цавалас помнил свой первый полет, как он гордился собой, что улетает к звездам. Это была его заветная мечта, и он, как и его предки, умчался не изучать вселенную, а сеять жизнь. Это было его призвание, смысл жизни.

– Ты ведь инженер, верно?

– Так точно.

– Мог бы служить во внутреннем флоте, зачем тебе это?

Он имел в виду, что ладно сотрудники отдела БИО, они все помешаны на своей работе и призвании, но зачем железячнику лезть в такую даль.

– Тут, такое, – он аж затаил дыхание, – тут двигатели, которых больше нигде нет.

Это точно, двигатели на их кораблях применялись только для кораблей сеятелей, для внутреннего флота они слишком мощные и ужасно дороги в обслуживании.

– Значит тебе нравятся двигатели? – Цавалас говорил просто так, чтобы протянуть время.

– Да. А вы знали, что они используют сжатие каризового расщепления, а когда оно достигает уровня разворота, происходит искривление пространства: что было впереди оказывается сбоку.

Цавалас ничего не понимал в этих двигателях и уж тем более, как там они работают, для него это тайна, покрытая пылью.

Парнишка все болтал и болтал, стараясь рассказать, как происходит расщепление, и что за этим следует, и почему вообще корабль двигается вперед.

– А вы? Вы сеятели? – его глаза были округлены.

На корабле была жесткая дисциплина и своего рода иерархия, где сотрудники БИО практически никогда не сталкивались с аналитиками, инженерами или пилотами. Каждый жил своей жизнью.

– Да, мы сеятели.

– Значит, вы создаете новую жизнь на планетах?

– Вроде того, – спокойно ответил Цавалас, он посмотрел на бортовой циферблат, уже прошло более шести часов – и тишина.

– Круто, значит там, – парнишка махнул рукой куда-то в сторону. Наверное, он имел в виду планету, к которой они прилетели, – вы посеете, а после будут бегать букашки.

– До букашек еще далеко, – вставил свое слово Сорб.

– Далеко? – удивился Хати.

– Ага, как минимум пара миллиардов лет.

– Что? – он был явно удивлен этой цифре.

– Ты что, не проходил эволюцию и не изучал работу сеятелей? – спросил Собр.

– Проходил, – немного сконфужено ответил парень.

– Мы первый шаг в эволюции, в этом богом забытом месте. До момента, когда появятся первые зверюшки, пройдет пара миллиардов лет.

– Так много? – он хоть и знал, но все же был очень удивлен услышать это от самих сеятелей.

– Да, процесс сложный, что-то погибает, что-то выживает, но не ты, ни я, ни твои дети или внуки, никто не увидит плодов нашего труда.

– Тогда зачем все это делать? – он просто хотел знать, зачем.

– Зачем? … – Цавалас порой сам себе задавал подобный вопрос, зачем. Он потерял близких, лишился прошлого. – Зачем? Ради будущего. Не нашего, а их, – и ткнул рукой в сторону экрана, на котором крутилась планета.

Хати прекрасно понимал принцип эволюции, знал, что за чем идет, и все же такой огромный срок во времени. К этому моменту их звезда начнет раздуваться, их планета сгорит, все живое погибнет, а здесь жизнь может так и не появится. Он знал цели миссии экспедиции, верил в нее, но в то же время и нет.

Корабль плавно летел за планетой, она уже сделала два оборота вокруг своей оси, за ней мчался бледный спутник, и они как два танцора все кружились и кружились.

По кораблю прошла волна, пол и стены вздрогнули, и все разом вспыхнуло. Не было шума, треска, звуков взрыва, просто безмолвная вспышка, и корабль Езам в одно мгновение разлетелся на триллионы кусочков.