Оро Призывающий - Система Боевых Обещаний [СИ]

Вот и Иван хотел того же. Он был уверен, сил ему хватит на один последний рывок. А потом… потом н важно. Он просто хотел забрать с собой куратора. Это была его маленькая вольность перед смертью.

Иван молча. Он предполагал, что куратор не будет стрелять с расстояния и подойдет чуть ли не в упор. Тот так и поступил.

Шаг. Второй. Третий. Куратор оказывается на расстоянии метра и начинает поднимать пистолет. В этот момент Иван делает рывок к нему. Металлической молнией ручка в его руке рассекает воздух, а затем достигает горла куратора. Щелчок — и её кончик проникает в плоть, а затем доля секунды на неуловимое движение… И на бетон хлещет кровь из открытой раны.

«Тени» ожили только через две секунды — столько им потребовалось, чтобы сообразить, что вообще происходит. Затем они навели на него пистолеты… И замерли, не решаясь стрелять, пока их босс в руках у Ивана.

Куратор завопил и попытался ударить Ивана прикладом в висок, но тот перехватил его руку и, используя его собственный вес, впечатал в твёрдый пол.

Вот только этот удар оказался последним и дня самого Ивана. Искалеченное тело не выдерживает нагрузки, и встать Президент уже не может. Несколько секунд «тени» стоят, с испугом глядя на него, а затем один из них завопил:

— Не стойте!! Это всего лишь инвалид!

Нога в тяжёлом ботинке врезается Ивану в рёбра, опрокидывая его на спину. Последнее, что он успевает увидеть — это куратор, судорожно пытающийся зажать руками рану на распоротом горле. Иван по опыту знает — бесполезно, они даже не успеют довезти его до больницы.

Получилось. Он крепко вцепляется в ручку…

Щелчок.

Выстрел.

Тьма.

Иван очнулся с коротким вскриком. Страх всё ещё сковывал его сердце — хотя его дух и не боялся смерти, но не разум. Ещё мгновение назад он смело смотрел в дуло пистолета, несмотря на страх. Он умер смиренно, но очнулся с лицом, искажённым от ужаса.

Можно сказать, он встретил смерть достойно, но вот новая жизнь началась со страха. И даже не было времени на рефлексию.

— Ну-ну, маленький брат, тебе опять снились кошмары? — раздался ехидный голос сбоку, — Ты вот-вот станешь взрослым, нельзя так вопить от всякой ерунды!

Немного успокоив сердце, Иван перевёл взгляд на говорившего. Им оказался молодой парень лет 16-ти или 17-ти с весьма холодным выражением лица.

— Г-где я? — взгляд Ивана был мутным и рассеянным, а дыхание неспокойным. Это не скрылось от собеседника, но он не уделил этому должного внимания.

— Там же, где и засыпал! — спокойно и чуть брезгливо ответил он, — На пути в священный город Дион, где ты предстанешь перед старейшинами и тысячами таких же молодых, как ты. Там ты пройдешь ритуал определения и становления.

Казалось, собеседник специально говорил всё это, чтобы ещё больше смутить Ивана, а точнее — того парня, в чьём теле очнулся Иван. Он знал, что тот очень боится людей, но ещё больше — того, что те узнают правду о нём. Возможность подразнить своего брата для него была слаще меда.

«Бред!» — Иван встряхнул головой, всё ещё не до конца понимая, что происходит. Ведь он умер. Мёртв, не так ли? Или… или те слова, что говорили ему перед смертью, всё-таки не были ложью?

— А знаешь, там ведь будет даже твоя невеста. Ты её ни разу не видел, не так ли? Как думаешь, каким будет выражение её лица, когда она увидит тебя? О-о! Я вот не могу определиться, будет там больше презрения или всё же отвращения? А может, и то, и другое?

Несмотря на то, что слова были произнесены с беспристрастным лицом, в каждом из них чувствовался яд. Неприкрытая ненависть была очевидна.

«Что, что это за выродок?» — Иван склонил голову набок, размышляя. Таких крыс он видел много. Но даже среди них эта крыса раздражала его на редкость сильно.

Не зная его имени, Иван решил называть его про себя именно так. Крыса. И, знаете, это вполне подходило парню. Узкое, вытянутое лицо, два мелких глаза и плоский лоб, форма которого ещё больше подчеркивалась зализанными назад волосами.

«Крыса», увидев, что его слова не вызвали в молодом ожидаемой реакции, а лишь легкую задумчивость, решил надавить ещё сильнее:

— Ты, наверное, думаешь, надеешься, что все обойдётся? Что тебя не заметят, и ты тихо закончишь ритуал? Уж поверь своему старшему брату! Я сделаю всё, чтобы имя твое достигло каждого. Когда придёт твой черёд проходить ритуал, я буду громко кричать твое имя и восхвалять «чудо» нашей семьи. Ведь ты, как-никак, мой дорогой младший брат, который заслуживает лучшего!

— Ты правда так считаешь? — Иван не был дураком и понял: произошло что-то невероятное! Что-то, что превосходит его рамки понимания мира, и сейчас он оказался в ситуации, где нужно быстро думать и разбираться в происходящем. На экзистенциальный кризис времени не было.

— Кто я, по-твоему? — добавил Иван после трёхсекундной паузы.

Казалось бы, неуместная фраза, в которой Крыса почувствовал высокомерие. Словно этот молодой смотрит на него сверху вниз. И хотя Иван не вкладывал в неё ничего подобного — для него она была лишь попыткой прощупать почву, узнать каплю информации о том, кем он сейчас является — Крыса почувствовал себя униженным. Он вспомнил те времена, когда ему приходилось склонять голову перед своим младшим братом и не сметь сказать ни слова поперек его. Но те времена ушли! Теперь этот молодой — мусор! И у этого мусора никак не может быть такого взгляда по отношению к нему!

Впервые лицо Крысы скривилось, когда он произнес:

— Ты — Каин. Неудачник, от которого отвернулся даже отец. Чудо, ставшее калекой! Ты едва можешь ходить, и без посторонней помощи ты не протянешь и дня! Каждую ночь ты просыпаешься от кошмаров, рыдая до самого утра. Ты — позор нашей семьи!

Если бы Крыса не ненавидел так сильно своего младшего брата, он не стал бы так распыляться на слова. Но сейчас, видя равнодушное лицо своего младшего, он вывалил все самое худшее о нём, что только мог.

Манера речи Крысы немного удивляла Ивана и казалась странной, но он мог лишь воспринимать её как должное. Куда более важным был смысл его слов.

Шестерёнки в голове Ивана шевелились. Шевелились они настолько интенсивно, что словно защекотали ему мозг, отчего парню стало смешно. Что за шутка! Инвалид в прошлой жизни, инвалид в этой!

— Всего-то? — Иван улыбался. В своей прошлой жизни ему не раз приходилось сталкиваться с реакцией людей из-за его неполноценности. И он научился её обходить. Просто не давать слабины — вот и весь рецепт. Отказываться принимать помощь тех, кто проявляет жалость, и жёстко отвечать тем, кто смотрит на него свысока. Только когда ты сам не видишь в себе проблемы, её в тебе перестанут видеть другие.

— Уж поверь, даже без ног я буду не ниже тебя, — Иван попытался ответить своему «старшему брату» в той же манере. Затем, на мгновение задумавшись, он добавил, — И обещаю, с сегодняшнего дня всё изменится, — после этих слов, казалось, что-то невидимое дрогнуло, заставив Крысу напрячься.