Дмитрий Ра - Эльфанутый [СИ]

Секунда… вторая… третья…

Катарсия медленно вздохнула, втягивая энергию обратно в себя.

— Отлично. Обойдетесь без моих красавцев. Могли бы стать силой, с которой считаются. А останетесь деревней изгоев. Когда эльфы придут, можете бежать ко мне и умолять простить вас. Я подумаю. Не говорю, что прощу. Но подумаю. Обещаю.

— Обязательно, — сухо улыбнулся я.

Напряжение спадало.

— Че делать-то, вождь? — спросил Бом, расслабляя бицепс.

Я проигнорировал орка, пристально посмотрел на Катю:

— Гоблинов создали некроморфы?

Она ответила не сразу.

— Возможно. Некоторые так считают.

Я перевел взгляд на нору. Вздохнул.

— Сжечь, — холодно приказал я. — Пусть все горит красным пламенем. Никого не жалеть. Ни мужчин, ни… мужчин, ни детей.

Весь проход мы забили сухим хворостом и ветками. Сквозняк чувствовался, значит вентиляция у них имелась. Хотя вход только один. По крайней мере, конец основного тоннеля упирался в комнату с маткой.

Полыхало знатно. Дым сочился в логово тварей. Около трех часов нам пришлось ждать, пока первые ошалелые визги не донеслись из темноты. Гоблины задыхались, кашляли и очень хотели жить. Они прорывались через огненную стену. Не все, но многие. Десяток мелких ублюдков хорошо подтушил собой огонь. Запахло шашлычком, и меня чуть ностальгически не вывернуло.

Те, кто смог прорваться сквозь огонь, напарывались на орочьи копья, мечи и топоры. Сильные воины давили гоблинов, как тараканов. Кровь, мозговая жидкость и дерьмо летели во все стороны. Потроха обматывались вокруг лезвий, но орки с безразличием отрывали их голыми руками. Дикая вонища била в нос, заставляя глаза слезиться. Гоблины противно верещали, но послушно умирали. Один за другим.

Катарсия скрестила руки на груди и недовольно наблюдала за переводом ценного материала.

Последними выбежала группа из пяти гоблинов. Позади них прорывался босс-шаман. Он хлестал своих прихвостней по жопкам, подгоняя их. Гоблины ступали по обугленным коллегам и раскаленным углям, визжали, но двигались только вперед.

Копье Дрына должно было насадить сразу троих, включая шамана. Но вместо этого оно звякнуло о невидимый барьер, выбивая искры. Один из гоблинов пал замертво.

— Стена крови, — пояснила Катарсия, наблюдая за удирающими паразитами. — Против силовых ударов. За счет чье-нибудь жизни. Сильный шаман.

Я прислушался к себе. После возвращения в Серп, полная регенерация кувшина занимает у меня всего пару часов. На один удар хватит. Вытащил короткий меч.

— Не поможет, вождь, — сказал Горец. — Мне их догнать?

— Не надо.

Удивленные взгляды.

Лезвие клинка почернело. Я прищурился, всматриваясь в свою цель.

— Вуаль женской мести, — прошептал я, сгибая колени и заводя клинок за спину. — ЛИШЕНИЕ СТРУЧКА!!!

Сорвавшаяся с лезвия черная полоса была особенно концентрированной. Даже свет не отражался от этой тьмы.

Я не успел удивиться. Сгусток магии полетел вперед. Выкосил у гоблинов всё, что ниже пояса, лишая их нижних конечностей. Энергия словно и не почувствовала сопротивления в хрупком мясе и шаманском барьере. Устремилась дальше, лезвием обрубая три толстенных дерева.

Гоблины визжали хуже резаных свиней. Они смешались в одну кучу со своими отрубленным ногами. Одному не повезло. Его разрубило пополам. Цепляясь друг за друга, гоблины серились и ссались, мешая реки крови с желто-коричневыми оттенками.

Орки захлопали глазами. Горец присвистнул.

— Неплохо! — похвалил он.

— Ты стал сильнее, — задумчиво проговорила Катарсия. — Интересно, почему?

— Гоблинов убить, — сказал я, вкладывая кинжал в ножны за спину. — Шаману раны перевязать.

Орки прорубали проход. Горы земли осыпались пластами. Пока никого не завалило. Это хорошо.

Все сияло синим. Катарсия шла позади всех, освещая путь своей энергией.

Я тащил за кровоточащую культю орущего гоблина-шамана. Он цеплялся пальцами за землю, ломая ногти и оставляя на ней борозды.

Я посвистывал веселый ритм, не обращая внимания на трепыхания. Хм, откуда же я знаю этот речитатив? Ах, да. Моя одноклассница Ольга, ярая любительница фэнтези, как-то сочинила его прямо на уроке литературы. Я тогда так оценил стиль, что переписал его себе в тетрадь. Сейчас лишь слегка приукрасил и сфальшивил:

Лети, благая моя песнь!

Не знаю слов, пою как есть!

О Элберет, Гилтониэль,

Здесь что ни эльф, то топ-модель!

Я в самом ебанутом сне

Не представлял, что светит мне!

Ах, проще в шкуре орка жить,

Чем здесь под струночку ходить…

Её вертеть бы на хую -

Ту блядь — начальницу мою,

Но все из Шепчущих Клинкам

Хотят припасть к её ногам.

Я, смертоносный ассасин

Дрожу, как ветви у осин.

Заснёт эльфийский древний град,

А мне делишки предстоят.

Теперь я метросексуал,

Как же от эльфов я устал!

Нет, точно новшеств им внесу:

Пример, как коз искать в носу,

Аль гоблинов ебать в лесу!..

На последнем куплете я весело потрепал шамана за культю, от чего тот заверещал еще сильнее.

— Что, не понравилось? — спросил я гоблина.

— Миленько, — оценила Катарсия. — Но много слов не понимаю. Объяснишь потом?

— Не-а. Я решил забрать эту мудрость с собой в могилу. У вас тут и своей хватает.

Наконец мы прорубились к широкой части логова. Здесь уже приходилось только пригибаться. Повсюду валялись перекошенные трупы гоблинов. Они не успели добраться до выхода и задохнулись в дыму.

Как и я ожидал, с маткой ничего не произошло. Она покрылась копотью, но все также жила и пульсировала.

— О-о-о!

— У-у-у! — согласился с Гымом брат.

Дрын почесал нос:

— Уродливо.

Горец кивнул. Катарсия с умилением посмотрела на свою прелесть.

Подошел ближе.

— Вот, принес вам подарок, — грустно улыбнулся я.

Зев словно услышал. С трудом раскрылся, выплевывая мерзкое содержимое. Гоблин-шаман завизжал так, что зазвенело в ушах. Стал брыкаться. Мне пришлось пнуть его пару раз ногой, ломая хрупкие ручки. Перекинул тварь через плечо и окунул в слизь утробы. Половые губы закрылись.

Не знаю, что он чувствовал в последнии мгновения своей жизни, но матка содрогалась в конвульсиях особенно долго. Изуродованные души девушек долго не хотели отпускать своего мученика. Когда мясной ком замер, я отдал приказ порубить его на части.

Зёв снова раскрылся…

— Не понял? — прошептал я.

В полупрозрачной стенке, рядом с моим лицом, отпечаталась женская ладошка. Я отпрыгнул в сторону. Криповатость-то какая. Такую хрень я видел в фильме «Константин», когда сын дьявола хотел прорваться на землю через женский животик.

Ладонь зашевелилась из стороны в сторону.

— Приглашает войти, — послышался за спиной голос Катарсии. — Интересно, зачем? Выглядит опасно. Я бы не стала. Матка не совсем разумна. Долго мучилась. Остались только инстинкты и голод.