Александр Шапочкин - Глава клана. Том 1

– Да вот, бросили меня все, – усмехнулся я, не очень желая развивать тему, и, заметив загруженное яствами блюдо в руках женщины, добавил: – Не обращайте внимания… простите, что отвлёк и задерживаю.

– Ничего страшного! – улыбнулась она мне. – Если у вас есть какие-то вопросы, так вы лучше не переживайте почём зря, с отщепенцами этими нас сравнивая, а к Хранительницам подойдите! Они вам всё расскажут, объяснят.

– Всенепременно, – ответил я ей с улыбкой.

Вот только в хмельной голове у меня почему-то образовалась довольно чёткая цепочка. От Таши, которая ренегат, да к тому же «Садовник», к Скоморошке, который тоже, возможно, ренегат… Так не мог ли он тоже быть «Садовником»? И тут я вспомнил.

Тот разговор с агентами «Листвы», который случился, стоило мне выйти из больницы, где после экзамена, мне прикрыли кожухом кристаллизовавшийся выход души на груди. Тогда я не очень понял слова агентов. С какой такой радости именно наш клан такие вот товарищи по всей Европе идеализировали как символ древней веры исключительно в Древо. Зато сейчас вдруг дошло – нас же, блин, много! Знаючи, куда ни плюнь, в зеленоглазого попадёшь, и только ничего не ведающий мальчик, сидя в Москве, думал, что он один-одинёшенек!

А вот дальше мысли всё же спутались и как-то не стремились выстроиться в чёткую цепочку. Очень хотелось, особенно после ещё одного кубка медовухи, взять и объявить на весь зал, что я всё понял! Скоморошка – агент «Садовников», которые решили избавиться от конкурентов, а гибель главной ветви не что иное, как мировой заговор против нас! Тем более что аргументация, которую я по пьяни сам себе приводил, сейчас казалась железобетонной!

Но я сдержался. А затем был пир и дымящиеся куски лебединого мяса, вкуснее которого я в своей жизни ничего, кажется, и не ел. Хотя оленина, приготовленная нашими, не сильно отставала от творчества кремлёвского повара.

Были и речи, и застольные здравницы, в частности в мою честь, а затем слово взяла тётка Марфа. Пусть она по своей неизменной привычке меня не хвалила, но и поругала не за то, что я криворукий и вообще плохой ученик. А за то, что не верю в себя! Слышала она, оказывается, вчера все выводы, которые я сделал касательно себя и своих боёв с другими чародеями.

Ну… я их изливал, уже лёжа в постели. На приехавшую в особняк Алёну, как на единственного человека, который, не разбираясь, молча выслушает. И надо было наставнице в этот момент как раз проходить мимо.

От раскрасневшегося личика девушки, сидевшей как раз рядом с тёткой Марфой, удочерившей-таки её, на женской половине круга столов, прикуривать можно было. А наставница рубила правду-матку, но не про наш интим или что-то такое, а про то, что мы два дурака, которых надо ещё учить и учить! О том, что удача не нечто бессмысленное, а одно из оружий уверенного в себе чародея. И что без веры в себя, которую я по своей природной глупости сознательно развеиваю, я бы не добился и того, что имею сейчас. А Алена мне потворствует.

– Абсолютно согласен! – произнёс за спиной незнакомый мужской голос, что-то упёрлось мне в затылок и неизвестный сказал: – Чпок! Ты, паря, мёртв!

– Не трогать! – тут же рявкнула Марфа, придавив аурой, а я ощутил, как после «чпока» по спине словно прокатилась ледяная волна.

Глядя на заигравшие в посуде отблески зелёного пламени, слегка повернулся, только чтобы увидеть уже не сидевшего на своём месте Демьяна. Затем медленно обернулся полностью, и моему вниманию предстала картина с беловолосым, широко улыбающимся мужчиной, у у кадыка которого староста держал нож, а ещё с пяток мечей застыли в миллиметре от шеи, груди и протянутой ко мне руки. Впрочем, тонкая кровавая струйка, стекающая от лезвия, всё-таки рассекшего кожу возле сонной артерии, незнакомца совершенно не волновала.

– Карбазов, ты что здесь забыл? – угрожающе произнесла Марфа Александровна.

– Да я так, любовь моя! На огонёк зашёл. Вроде как полукровку убить… – хохотнув, ответил беловолосый, не обращая внимания на горящие смертоносным огнём зелёные глаза Бажовых. – А то у вас тут, смотрю, проходной двор и вообще праздник! К тому же вот, записку принёс про вашего мальчика…

Меня похлопали по голове пятернёй и всучили стоженную бумажку, развернув которую, я прочитал. «Мурманские новости» за позапрошлую неделю, а вот дальше был специальный репортаж из нашего Полиса, посвящённый предстоящей дуэли карбазовского полукровки. Причём Бажовым меня здесь ни разу не называли.

– …А заодно волновался, дела вон какие у вас тут творятся. Соскучился и вообще, тебя, зеленоглазая моя, и на пару лет оставить нельзя! – продолжил лыбиться во все тридцать два тот. – То мужика какого себе найдёшь, то покалечишься!

– Это… – выдала было Ольга Васильевна, застывшая с едва не брошенным ножом в руке.

– Это я! – перебивая всех, провозгласил белый и потрепал меня по голове. – Троюродный дядя вот этого вот везучего засранца, которого меня отправили прибить… Хотя я сам вызвался. И который оказался учеником моей любимой женщины. Кстати, вам бы столов добавить, а то я минут сорок назад обогнал четыре пассажирских паромобиля и пять грузовых паровиков с примечательными гостями, обладающими светящимися зелёными глазками. Мы с ними вместе из Хльмгарёра в Москву на Перевозчиках ехали.

– Карбазов… – прорычала тётка Марфа.

– А что я? – не наигранно удивился мужик. – Я что? Виноват, что подкинул им мысль к новому Князю Бажову в Москву перебраться? Точнее, что они с удовольствием её приняли? И вообще! Господа… Ласнкие, я так понимаю? Не подсобите ли с нотой в Мурманск моему бывшему клану о том, что их убийца позорно провалился и был уничтожен при попытке устранить цель? Должен буду! А то эту одноглазую-зеленоглазую одну оставлять нельзя. Убьётся же!

– Карбазов…. Гад! – выдохнула в ярости Марфа, рухнув на свой стул, а затем, опять вскочив, с рыком метнула в мужчину кусок мяса со своей тарелки, который шлёпнулся ему прямиком в подставленную руку, забрызгав нас всех ароматным жиром.

Надо ли говорить, что явно голодный мурманский чародей не дал пропасть подобному ценному трофею, тут же отхватив от него зубами приличный кусок.