Алексей Сердюк - Будем жить!

Две ночёвки по дороге к ППД мы провели опять же на свежем воздухе, в смысле – не в транзитных фортах-стоянках, хотя и была возможность… А сегодня утром… скорее днём уже, пожалуй – предъявив документы, проехали на территорию главной базы РА. Доложились, сдали предписания кадровику, получили ценное указание «не отсвечивать», пока отцы-командиры определятся с тем, куда и кому нас спих… направить, конечно же! Ну, и совет от одного из «пробегавших мимо» старшин, где можно подкрепиться, в тему пришёлся – не костерок же в сквере у штаба разжигать, да и продукты в машине остались, а сама машина при въезде на территорию, на спецстоянке сразу за КПП. В расположение кого попало не впускают, и даже с документами – не очень. Так что машину стопанули, разрешив нам передвижение по территории только на своих двоих – и правильно, я считаю, мало ли, кто мы такие… Бумаги – конечно, хорошо, но их при очень большом стремлении и подделать можно, а последствия взрыва начинённой даже заурядным тротилом машины у здания штаба, не говоря уже про более серьёзные ВВ… Короче, не переломитесь, товарищи бойцы, шаго-о-о-ооом… арш!

Сходили в столовку, пообедали «дежурным» набором (дежурным – потому что для военнослужащих с соответствующим «открытым листом» такой обед бесплатный; между прочим, мы могли бы и в некоторых гостиницах/отелях так питаться, наподобие приснопамятной «Сойки» в Демидовске, практикуется подобный вариант; заодно отслеживается и график передвижения личного состава – это я так думаю, официально просто «забота о защитниках», разумеется) – неплохо кормят, кстати, получше, чем стандартное меню ЦУП-а, хотя и ненамного – а прямо на выходе из зала столовой наткнулись на Ерошина. И, к сожалению, он меня узнал сходу – как и я его, вот только у него погоны со звёздочками… Поставил нас «смирно», потом с пару минут выяснял, какого чёрта нам в ППД понадобилось, и сразу выцепил из проходящих мимо офицеров нужного, а дальше понятно…

- Готово, товарищ майор! – браво рапортует «канцелярский крыс», протягивая майору заполненные бумаги. Шутро, не подкопаешься, всего-то минут восемь-десять, а нас одних, без майора, только принимая бумаги минут пятнадцать морочил! Майор небрежно кивает, принимая тощенькую папку-файлик, и разворачивается к выходу. Именно в этот момент в комнату заходит Ерошин с капитаном… Рутеневым – если я правильно расслышал фамилию. Видя нашу троицу, лейте… шакал, вот это точно шакал – радостно скалится, гоголем подкатывает к стойке и небрежно указует в нашу сторону перстом:

- Володя, здравствуй ещё раз! Это я к тебе удачно зашёл… Вот этих троих забирает в свою роту товарищ капитан, оформи их по-быстрому, а то как раз прямо сейчас на погрузке мусора нехватка рабочих рук, техника простаивает… он их сразу и заберёт! Сержант, ты со своими бойцами сейчас идёте в расположение, и чтоб через полчаса уже были готовы, ясно?! – и с самодовольной ухмылкой впивается глазами в мою нарочито равнодушную рожу.

Старлей при первых словах Ерошина слегка меняется в лице, но к концу этой насыщеной торжествующим превосходством речи приходит в себя и с интересом ждёт продолжения. Наши новые командиры с показным недоумением смотрят на шакала, пришедший с ним капитан начинает неуверенно переминаться – майор явно «тяжеловеснее», и его присутствие куда более адекватного капитана настораживает. Ерошина же несёт, он настолько погрузился в предвкушение того, как будет квитаться со мной в ближайшие полгода, что буквально ничего вокруг себя не видит:

- Младший сержант Вар… э-э-э, как там тебя? Не слышу ответа, устав не знаем?! Ничего, это мы тоже исправим… Запомни, пока ещё сержант – все команды выполняются бегом! Дошло?!

Я продолжаю спокойно смотреть на теряющего берега урода, не двигаясь с места и не отвечая, что бесит Ерошина всё больше и больше, пока наконец он не срывается с нарезки и, полыхая багровой рожей, не начинает орать:

- Ты, п…дар, совсем борзый стал?! Не вкурил, сучёныш, как ты встрял?! Да я тебя с говном смешаю, в нарядах сгною, ты у меня из дерьма и помоев не вынырнешь до самого дембеля, я…

Майор раскрывает папку, десяток секунд просматривает документы, после чего негромко интересуется:

- Сержант, у вас имеется личный конфликт с лейтенантом Ерошиным?

Я принимаю положение, могущее при известной снисходительности сойти за «смироно!», и рапортую:

- В последнее время – никак нет, тарщ-майр!

- А не в последнее?! – дожимает тут же уловивший нюансы офицер.

- Так точно, ещё до того, как меня призвали на срочную…

- В чём заключался конфликт? – майор само хладнокровие, а вот у Ерошина почему-то цвет лица меняется, бледноватый он теперь какой-то, пятнами…

- Личное оскорбление со стороны лейтенанта. Свидетелем… ситуации, был старший лейтенант РА Святослав Кузьмин. На тот момент я посчитал конфликт исчерпанным, поскольку никаких претензий лейтенант Ерошин мне впоследствии не предъявлял.

- И чем тот «исчерпанный» конфликт закончился? – поинтересовался майор как бы лениво.

- Ничем особенным… Вывих руки, растяжение… мелочи, в общем.

- Вас госпитализировали, сержант, или проводили амбулаторное лечение? – вмешался кадровик, что-то быстро набирая у себя на клавиатуре.

- Меня?! – я сначала даже не понял вопроса, но быстро исправился – Никак нет, меня лечить необходимости не было. Это у… лейтенанта, вывих был, а как его лечили – я не в курсе.

- Иными словами, можно сказать, что в результате конфликта вы, ещё не будучи призванным в армию Протектората, сумели отстоять свои честь и достоинство в прямом конфликте с действующим офицером РА, нанеся ему телесные повреждения средней тяжести в присутствии другого офицера РА, и после разрешения конфликта никаких претензий к вам выдвинуто не было?! – да что ж там этот старлей так рьяно набирает?!

- Не уверен насчёт степени тяжести повреждений, ничего серьёзного врач не озвучил. Может быть, лёгкие, а не средние.

- А кто давал медицинское заключение? – это снова майор… как его хоть зовут, интересно?

- По вызову прибыл Игорь Викторович Дараев, насколько я знаю, замглавврача горбольницы Верхнего Волока, по крайней мере, именно он, при мне, перевязку делал. А кто писал заключение… наверное, тоже он, но не уверен…

- Есть такое заключение, тридцать седьмого девятого месяца, за подписью Дараева! – через десяток секунд выдал кадровик, чему-то злорадно скалясь. – Действительно, указаны лёгкие повреждения. Ты что, сержант – руку ломал лейтенанту?

Кажется, Ероху тут не очень любят… Слишком весел старлей, и слишком бледен шакал – вот только понять бы, почему?

- Так точно, но не успел довести до конца – вмешался Свят… старший лейтенант Кузьмин. И я тогда вообще гражданским был, а не сержантом…