Алексей Сердюк - Будем жить!

Снова тишина, старослужащие переглядываются, наконец тот же сержант, прокашлявшись, выдаёт:

- Интересные вы ребятки… Сразу трое после учебки – и все в званиях, а один даже сержант. При этом все «четвёрки», даже не «перваки», а ведёте себя вполне грамотно, плюс позывные у каждого. Кто вас, кстати, называл? Может, знакомые есть? – ах, какая дружелюбная улыбка! Верю-верю, пасть только не порви…

- Я и День – «крёстники» Следопыта, сам Следопыт… мы не в курсе. – короткий ответ Весла больше похож на удар или плевок. Сержант чувствует, что несколько перегибает, но продолжает допрос:

- А ты, сержант (ну хоть не «младшой», минимальное уважение выказывает, эта традиционная игра при обращении к подполклвникам, младшим сержантам, лейтенантам и, естественно, генералам – этих всегда именуют просто «генерал», не сортируя, генерал-майор он или генерал-лейтенант, а вот «генерал армии» как раз наоборот, называется целиком!) кем «крестился»?! И где это молодым сразу в призывной комиссии позывные дают?!

Ещё один озабоченный чистотой рядов и незыблемостью традиций… Какая тебе, в сущности, разница?! Это ж охренеть как важно – имею ли я право на «квадратную» кепку/шапку, или ещё только на обычно-бесформенную (кто служил – понимает)?! Могу ли я сунуть руки в карманы в курилке, или таки сие действо однозначно обрушит стабильность вселенной как минимум в отдельно взятой воинской части, а может, и во всей армии… Я уже было собрался ответить как можно более язвительно, даже текст примерно составил… чуть более сильный (понимай – вообще заметный, в отличие от обычного затишья) порыв ветра со стороны проезда в нашу уютную лощинку овеял лицо, принеся с собой запах близкой воды Амазонки (оттенок гнилой прибрежной жижи напополам с тиной и прочей дрянью), и практически одновременно мощный удар по сознанию слабоконтролируемым страхом со стороны кошаков заставил подавиться словами! Страх не обычный, этот они давно уже умеют давить, любой испуг почти мгновенно переходит в ярость и порыв к атаке! Но сейчас меня затапливает почти первобытным ужасом, как перед каким-нибудь стихийным бедствием! Коты в панике, пушистые едва сдерживаются от немедленного бегства «куда глаза глядят»!

- Эй, «младшой», ты чего язык проглотил? Сам себе кликуху придумал, а теперь прикидываешь, как выкручиваться?! – опять этот занудливый «охранитель устоев». Я пытаюсь погасить захлёстывающий ужас, кое-как отстраняюсь и чужим даже для меня самого голосом хриплю:

- Тревога… Сейчас тут будет полный пи…ец! Надо срочно валить, пока можем!

У сидящих напротив старослужащих мои слова вызывают идиотский хохот – они уже «всё поняли»! Дебилы, вам жить осталось минуты от силы, а вы…

- Следопыт, что случилось? – а вот старшина Кудесин, кажется, с головой дружит.

- Не знаю! Но опасность рядом, и от неё не отбиться! Только бежать, тогда, может быть… – я замолкаю. День и Весло уже не обращают внимания на идиотские подначки «саксаулов», и готовы выполнять любые приказы – но я сам не знаю, что приказывать! Старшина тащит меня куда-то, и через десяток секунд я обнаруживаю перед собой старлея – ну, или он обнаруживает меня, с какой стороны смотреть.

- Докладывайте, сержант, что вам «такое» вдруг показалось? – замечательное начало разговора, просто идеальное!

- Товарищ старший лейтенант, со стороны реки – на нас идёт… опасность! Если мы сейчас же не уберёмся отсюда – окажемся в ловушке. Необходима немедленная эвакуация!

- Вы бредите, сержант? Какая ещё «неведомая» опасность?! Вы не пьяны, случаем?!

Не верит… и не понимает, б…ять! Что делать?! Мы тут как в мышеловке, единственный выезд как раз со строны угрозы, пока она проявится – драпать будет поздно!

- Тарщ-старш-лейнт, разрешите поднять дрон для доразведки?! – хриплю я, сдерживая уже собственную панику – кошаки зря истерить не будут!

- Надо же, какие срочники пошли, даже дронами снабжаются… а мы, кадровые, всё ножками да оптикой обходимся! – кривляется лейт, но всё же кивает – Ладно, младший сержант, разведывайте, что там вас так напугало…

- Надеюсь, успею до того, как это станет бесполезным! – лейт от моего ответа стискивает зубы, но молчит. День уже умчал к «гелику», мы с Веслом рысим вслед, а когда мой старый квадр поднимается в воздух, рядом вдруг обнаруживаются и старлей Марев, и старшина, и даже аж трое из допрашивавших нас сержантов, включая того самого «ортодокса». Я, как наиболее опытный в обращении с квадром, взялся за джойстики и несколько минут был сосредоточен только на картинке, передаваемой камерой. Остальные переговаривались друг с другом, пытались плоско шутить, да и вообще… День стоял прямо у меня за спиной, вглядываясь в экранчик ноута, на который выводилась картинка, он же первый и увидел… ЭТО!

- Следопыт, смотри, какая-то дрянь мельтешит в воздухе, можешь чуть ниже камеру опустить? Или лучше увеличение сделай, так быстрее будет…

Послушно увеличиваю разрешение, но то, что мельтешит в воздухе, делает это слишком быстро, видны только смутные пятна. А вот на земле всё шевелится куда медленнее, и потому настроиться на отдельный участок куда проще. Я ещё чуть приближаю изображение – и узнаю… но День успевает первым:

- Б…яа-а-а-ать! Это сплюхи… Миграция!!!

Выражение «волосы дыбом» – ни разу не художественое преувеличение! Попасть на маршрут миграции сплюх – гарантированная гибель, если останешься на месте. Сами сплюхи – дикая помесь кузнечика и богомола, вся из колючек, этакий насекомый ёж. Одиночное насекомое, пусть и хищное, и всеядное до кучи – неопасно и даже экзотично-привлекательно. Агрессию проявляет умеренно, если не попытаться раздавить – может и не напасть. Яд скорее напоминает желудочный сок, то есть жжётся – но слабо, если своевременно смыть; и даже попав прямо в кровь, чрезмерного ущерба не наносит. Считается, что насекомое имеет несколько этапов развития, или несколько специализированных особей роя, как у муравьёв – солдаты, рабочие… Но имя своё тварь получила не за это!

Раз в несколько лет единовременно увеличившие численность в несколько раз… сотен, а то и тысяч раз, насекомые начинают миграцию – такое впечатление, что куда попало, хоть в реку, хоть в пустыню, лишь бы вперёд. Прямо как лемминги, те тоже прут куда попало, абы вперёд… Скорость продвижения шевелящегося ковра из насекомых, затапливающего собой всё подряд и оставляющего позади выжранную до пустот от корней (сами корни тоже сжираются до пары метров вглубь почвы!) землю, не превышает шести-семи километров в час. Казалось бы, можно даже просто убежать, пешком! Но природа не терпит пустоты – а мясо сплюхи любят больше, чем древесину… поэтому перед ползущими (и прыгающими) насекомыми впереди летят «разведчики», наполняя воздух треском крыльев и сладковатым ароматом. Снотворным ароматом – вдохнувший это облако человек (и не только человек, разумеется – даже не столько человек, на людей пока эндемичного хищника здесь не найдено; человека тут любой с удовольствием харчит) хочет только лечь и спать, неважно где и как – лишь бы не тревожили. Если воздействие по длительности превышает несколько минут – разные люди по-разному сопротивляются этой наркоте, от пяти минут до четверти часа – то даже обколотый стимуляторами человек не выдерживает… пару раз были случаи, когда на миграцию натыкались егеря РА с комплектом стимуляторов в аптечках… И засыпает «хомо сапиенс» накрепко, даже не ощущая, что его начали выедать доползшие «наземные» насекомые! И мы, похоже, прямо на пути миграции! А двигаются такие «волны» до пары-тройки суток безостановочно, иногда уничтожая полосу до двухсот пятидесяти километров протяженностью и до трех десятков километров шириной. За ними остаётся только серая земля, иногда обглоданные остовы самых твёрдых и прочных пород деревьев, водоёмы, забитые утонувшими сплюхами, и целые залежи самих насекомых, умирающих во время движения тысячами… Зачем они начинают эти свои миграции, а также их периодичность – пока что полный вакуум информации. Не появились ещё отважные энтомологи, рискнувшие начать изучение сплюх. В «спокойном» состоянии место обитания колонии – считается, что сплюхи скорее роевые насекомые, что-то типа муравейника или пчелиного семейства, хотя утверждение скорее гипотетическое, никто никогда «королеву сплюх» не видел – это территория метров так семьдесят-сто диаметром, в которой нет ничего живого кроме растений, и то не всяких. Любая забредшая туда живность тихонько задрёмывает и… ку-ку. За границы территории насекомые выбираются крайне редко, зато если вдруг кто атакует колонию (или сплюхи заподозрят агрессию) – сражаются насмерть, не считаясь с потерями. Есть и на них свои «муравьеды», в основном из тех же насекомых, иногда находят разорённые неведомо кем колонии, взрытые явно весьма мощными когтями пласты земли с ходами в них, но обнаружить, кто именно этим занимается, пока что не удалось. В любом случае нельзя сказать, что причиной миграций служит черезчур высокая численность этих долбаных кузнечиков, годами границы их территорий не меняются, а потом вдруг р-раз! Нашествие…