Алексей Сердюк - Будем жить!

В общем, командировочное предписание у нас достаточно грозное, чтобы отбить у любого постороннего офицера желание припахать нашу группу к любым же непрофильным задачам. А вот содействие – в рамках означенной задачи, разумеется – оказывать этот «любой офицер» наоборот, обязан! Что вызывает у этого гипотетического «любого» перманентную изжогу по определению, увы… Впрочем, не факт – это мои домыслы, а как там дальше будет… Альцев не показатель, он нас по прошлому разу помнит и ценит, так что считать его «любым» никак нельзя!

Баню вечером мы всё же организовали – хотя никаких «гостей» не дождались, даже увидеть не смогли! Посёлок жил своей жизнью, кто-то уехал на заработки, кто-то вообще поменял место жительства, кому-то было не до нас, да и подзабылись мы здесь за прошедшее время… в общем, девочек не было, и даже Валерьяныч, со слов соседки его, куда-то умёлся ещё месяц с лишним как! А утром в дверь гаража (ну, прикемарили чуток лишку, часок-другой – мы дембеля или нет, в конце-то концов?) забухал берцами лейт, устроив нам побудку и порадовав – без шуток, именно порадовав – известием о том, что у нас не больше получаса для сборов, поскольку из-за сбоя в расписании (как мы успели понять из сумбурных оговорок лейта – какое-то корыто рейсом из Демидовска, должное иметь конечным пунктом Лукоморье, аварийно застряло в Верхнем Волоке, и часть его груза перекинули на проходящее ниже по течению судно, из-за чего оно и ошвартовалось у поселкового пирса) появилась возможность сбагрить нас прямо сейчас! Хорошо ещё, что собирать нам особо и нечего было: вкинули по-быстрому постельное хозяйство в кемпер, кое-как привели в порядок гараж – бассейн накрыли щитами, свет-воду отрубили – и пока Альцев добирался до причала пешим ходом, мы успели догнать его техникой.

Заторапливал нас этот гад зря – с палубы нашего будущего транспорта только-только начали снимать контейнеры, предназначенные, по всей видимости, для Лукоморья. Не то чтобы их было много – всего два малых, то есть шестиметровых морских, и один большой, двенадцатиметровый. Но, учитывая, что площадка для перевозки имелась всего одна, этакая телега на основе автоприцепа-длинномера, с двигателем в виде трактора невнятного происхождения – слишком старый и ушатанный, чтобы определить марку производителя – а на платформу конейнеры можно было ставить только по одному (площадка коротковата для двенадцатиметрового, свес составлял метра три как минимум, и если большой контейнер становился надёжно за счёт общей площади, то для двух малых места не оставалось – только по одному), процесс разгрузки обещал затянуться часа на три… Истина оказалась, как и положено, посерёдке. Трактор вытаскивал площадку с контейнером с причала на берег, на специально для этого организованную площадку, где автокран снимал контейнер и ставил его «постоять», именно для быстроты выгрузки. Два малых контейнера были выставлены буквально за полчаса, а третий, двенадцатиметровый, трактор, пыхтя своим измученным долгой эксплуатацией движком, тихо и медленно, но уверенно поволок в посёлок, вслед за свернувшимся, после снятия с платформы второго контейнера, краном. А присматривающий за процессом выгрузки Альцев уже махал нам рукой, показывая на устанавливаемые командой сухогруза сходни-пандус для транспорта…

Корабль оказался довольно крупным, метров шестьдесят в длину и порядка восьми в ширину (плюс-минус чуть больше или меньше, разумеется – никто из нас с рулеткой не бегал). Двухэтажная надстройка на этом, как гордо извещало сияющее на борту, буквами с претензией на рунное начертание, «Богатыре», была заметно сдвинута в нос – скорее всего, весь груз предполагалось размещать позади надстройки, исключая какую-нибудь мелочёвку. За надстройкой располагался мощный кран – тонн на тридцать-сорок, на глазок – которым, собственно, и снимали с палубы привезенные контейнеры. Этот же кран легко и уверенно установил, а позже поднял обратно пандус для съезда с палубы автотранспорта – кстати, оказалось, что едем мы в компании с молодой семейной парой на потрёпанном «Agrale Marruá» в привычной для Нового Мира камуфляжной расцветке неведомого типа – может, австралийского образца, а может и какого-нибудь тайского… Для нашей компании выделили четырёхместную каюту, с отдельным санузлом и душем – очень приличную для временных пассажиров, должен признать. Пока мы таскали вещи (то есть – отнесли свои «однодневники» с минимальным набором для цивилизованной среды) в каюту – пандус уже был снят и закреплён на борту, сам борт поднят и тоже зафиксирован, двое палубных устанавливали на место противогадовую сетку, а «Богатырь», коптя дизельной гарью, обменивался прощальными моряцкими мантрами типа «отдать концы» и «покинуть открытый причал», с берегом (последняя команда уже относится к местной, НЗ-экзотике; подаётся она для оставшихся на берегу и означает начало движения корабля, автоматически лишающее пирс защиты корабельного борта – от заползания на него разной гадости).

- Бойцы, завтракали уже?! – раздавшийся откуда-то сзади весёлый голос задал самый актуальный на текущий момент вопрос, а потому игнорировать его мы не собирались даже в мыслях! Поворот через левое плечо – блин, придётся на гражданке отвыкать, уже въелось в привычки – на голос… н-да, интресное создание…

У ведущей в надстройку двери (или люка – чёрт их, моряков, разберёт; такая овальная штука с рычагами по всему периметру, с высоким порогом и весьма тяжёлая), метрах в семи от нашей кучки, стоит… нечто. Рыже-красноватое, вихрастое донельзя, можно сказать – лохматое, в застиранной до полной блеклости полосатой футболке типа «тельняшка затрёпанная», под распахнутой, тяжёлой даже на вид брезетновой курткой-робой, грубых грязносерых штанах «колоколом», тяжёлых даже на вид ботинках и совершенно легкомысленной шапочке-кепке без козырька, неопределённо-зелёного цвета – вроде того беретика, который наш бывший командир таскал на тыкве, Золушок. Только тот малиновую тюбетейку одевал, а эта…этот… это нечно – зелёную, когда-то яркую, сейчас несколько замызганную…

- Никак нет, не успели! – первым сориентировался День, тоже, судя по его ответу, не определившийся, кто перед нами нарисовался – то ли девушка-подросток (судя по гладкой коже лица, маленьким кистям с тонкими пальцами и общей субтильности фигуры), или не малолетка, а просто такая, тонкая, наследственно-генетически; то ли пацан, тоже подросток или от природы тощий и… несколько женоподобный… тьфу-тьфу, не дай бог, конечно.

- Тогда за мной, вояки! Экипаж приём пищи уже закончил, но для вас что-нибудь тоже найдётся, у тёть-Лиды всегда есть резерв, на всякий неожиданный… Здесь осторожнее, высокий ком… порог! – в голосе явная издёвка, ну как же – сухопутные на корабле, такой повод позубоскалить! Были бы мы обычными пассажирами – отношение, скорее всего, ограничивалось бы нейтральным «добрый-день/до-свидания», но сейчас мы числимся некими «специальными», особенными, или особо уполномоченными… блин, совсем запутался! В общем, не просто груз, а как бы повыше рангом, этакие профи-осназ. А команда этого грузопассажирского судна – как бы уже команда КОРАБЛЯ, раз перевозит не просто пассажиров, а боевую спецкоманду РА. И, разумеется, со «специальных» спрос повыше, чем с «груза», как и должно быть! Раз уж почти «свои»… И шутить над своими можно и даже нужно – а поскольку мы так и остаёмся в представлении этого… или этой… неважно – остаёмся «сухопутными крысами», то и прикалываться над нами, ни бельмеса не разбирающимися в Настоящем Морском Словаре, тянет прям-таки неудержимо… Точно – малолетка, какого только пола? Просто чтоб понять, как обращаться?!