Алексей Сердюк - Будем жить!

К сожалению, сей кадр, пару-тройку старо-Земных лет как прибывший «из-за ленточки», проигрывать достойно не умел. А потому уже следующее утро, после «эпического» сравнения достижений конструкторской мысли, началось для меня с прохождения полосы препятствий на скорость – в то время, пока прочие бойцы отделения просто приноравливались к препятствиям на соседних полосах. Естественно, норматив я завалил – да не сильно и старался, в конце концов, ожидать от свеженького, с «домашними пирожками в кишках» призывника сдачи любого армейского норматива любого рода войск просто нелепо – даже не считая того, что норму устанавливал сам Калека, а потому она могла быть какой угодно, да и вовсе отсутствовать тоже... Однако наш калечный, во всеуслышание объявив своё особо ценное мнение по поводу «…некоторых, много о себе думающих, но даже строем ходить не умеющих…», зарядил меня для начала в наряд по КПП, чтоб жизнь мёдом не казалась. Не порадовал, мягко говоря, так что к вечеру я был взвинчен и обозлён на весь мир! А потом и вовсе чёрт-те что вышло…

- Ты чего, Злой, под раздачу влетел? – это Артём сочувствует, из моего отделения. Один из немногих в нашей роте «местных» (в смысле – родившихся уже тут, в Новом Мире), да и вообще неплохой парень, хотя и «коренной одессит»…

- Да ничего, всё намана… Набегался сегодня до упаду, а так порядок вроде… Душ свободен, ты не в курсе? – я принялся стаскивать с себя пропитанные потом шмотки прямо в коридоре казармы – за день беготни по хотелкам командования (нет, иногда и серьёзные задачи ставились, но в большинстве своем я просто галопировал по требованию «…позови того… найди этого… чего так долго, он уже нафиг не нужен, пришлось из-за тебя(!) рацию включать(!)…» я превратился в вонючий, пропитанный склеевшейся от пота пылью, статуй-слепок самому себе! Рукава куртки, например, после снятия вполне держали форму!

- Да должен быть уже свободен, помдеж тебя же с нами вместе с КПП отпустил, а остальные давно дрыхают, так что кроме наших никого и не будет… Иди бултыхайся, если хочешь, а я спать, сил нету никаких… – пожал плечами сослуживец. В нашей казарме, барачного типа здании о трёх этажах, размещены учебные классы (на третьем), наша учебная рота, нумер третья (наш взвод тоже почему-то на третьем, остальные два на втором), а также канцелярия и прочие вспомогательные службы – на первом этаже. Сама казарма вполне привычная, разве что помещения поменьше, чем в моей прошлой службе, и на каждый взвод собственное (на СЗ у нас была казарма на всю роту). А так всё то же – двухъярусные койки, окрашенные серой эмалью; такие же серые табуретки; тошнотно-казённые синие с черной полоской шерстяные одеяла, стандартно-«прозрачные» (их прямо такими делают, или это специальный такой армейский шик – застирать до консистенции марли?); подоконники в полутора метрах от пола… В роте имеются свои душевые отделения, по одному на каждом этаже, на десяток моющихся одновременно; а также, в виде дани техническому прогрессу, прачечная – «в лице» четырёх промышленных (понимай – выполненных в неубиваемом ударопрочном исполнении) стиральных машинок-автоматов. Хотя это уже скорее необходимость – мы здесь не сдаём белье на обмен, централизованная стирка-замена отсутствует изначально, так что личная чистота/гигиена – наше и только наше дело. Я, например, стараюсь раз в три-четыре дня обязательно выстирать еще и своё постельное белье, даже если придётся ночью спать на сыроватой простыне, пока она досохнет – привык к комфорту в своем кемпере, и грязное бельё не перевариваю уже... да и остальные (за редкими исключениями) тоже за собой следят – в местном климате иначе никак! Если, конечно, нет желания лечить всяческие кожные экземы или грибковые заросли… Я собирался скинуть форму и ближайшие минут десять поблаженствовать под контрастным душиком – на СЗ баня была раз в неделю, просто кошмар, иногда казалось, что мухи меня облетают в ужасе! И топая с компанией в казарму, предвкушал маячащее удовольствие…

И все бы ничего было – но некоторые жить в коллективе не умеют. Один из наших, Гоша-кабан – он с родителями уже восьмой местный год здесь, перешёл ещё ребенком – оказался форменной скотиной! Мало того, что простыни у него, кажется, уже к тушке липнуть начали, так ещё и боты свои свин этот поленился в сушилку отволочь – первым из наряда (как и на Старой Земле, в обычные, в смысле «не по залёту», наряды заступает весь взвод) вернулся, да так и улегся дрыхнуть. И когда мы толпой в почти два десятка рыл в первом часу ночи (ещё полдесятка на отдельных постах не успели к основному веселью) ввалились в комнату – дышать в ней можно было разве что в противогазе… носки Кабан стирает не чаще, чем умывается… Сам парнишка – крупный такой, не то чтоб атлет, но по массе и росту как бы не первый во взводе, да и мышица, пусть и не «боевая», имеется вполне соответствующая. Драться с ним один-на-один для большинства ребят – дело «глухое», если без огнестрела, понятно. Но выбесил этот говнюк конкретно; в помещении всего две форточки открываются, да к тому же обе забраны плотной мелкой металлической сеткой, от летающей насекомой дряни – и на свежесть воздуха влияние оказывают не очень большое, только если приличный ветер снаружи. А тут такой ароматный сюрприз храпит! Мы как-то особо и не сговаривались даже, переморгнулись, накинули ему на голову его же собственное скомканное одеяло… уцепили по двое ремни, восемь человек прижали ремнями к кровати тушку, а остальные снятыми с ног берцаками, взятыми за голенища, отходили по ребрам и бедрам так, что Кабан выл в голос… Неуставщина?! Точно, самая она и есть! А как этого борова иначе уговорить хотя бы немного уважать чужое мнение?! Что ещё делать, если слов (сказанных многоразово и не одним человеком) сие безмозглое творение матушки-природы и нерях-родителей не понимает совершенно, отмахиваясь, да ещё и угрожая тем, кто пощуплее физически? А сержант-калеч, похоже, имея на козла виды как на «свои глаза и уши» во взводе, только похихикивает и вякает что-то на тему «…понюхайте, салабоны, настоящей армейской жизни…»?!

Когда тушу отпустили и свет зажгли – Кабаняра, скинув одеяло, было дернулся рожи бить; да только наткнулся взглядом на нас четверых – я, Колька-Весло, Серый и Марат, с намотанными «по-боевому» ремнями (так, чтобы выдернуть из руки было нельзя) – и увял… только выдавил, всхлипывая:

- Че твори-ите, су-уки?! Тёмную-то за шо-о-о?!

Кажется, при виде этого здорового бугая, размазывающего сопли и слёзы по роже, не только мне стало несколько неудобно – может, и правда, переборщили? Поскольку все молчали, я чуть шагнул вперед и пояснил, стараясь говорить без издевки: