Ян Бадевский - Неос

Нина превратила себя в амфибию, приспособленную к жизни в недрах ледяного спутника. Выработала устойчивость к жесткой радиации и холоду, уплотнила кожу, нарастила чешую, переделала внутренние органы, добавила жабры и плавательный пузырь. Оснастила глаза прозрачной пленочной защитой. Изменила метаболизм.

За всё нужно платить.

Цена трансформации столь высокого уровня — боль. Тело превращается в сплошную ноющую рану, каждые два-три часа поднимается температура, в моче обнаруживается то кровь, то непонятная слизь...

Ешь белки.

Глотай витаминизированные коктейли, вкатывай по вене НПВС и прегабалин.

Спи.

Большая часть изменений происходила в те часы, когда Нина пребывала в отключке. Чтобы не просыпаться подольше, приходилось лезть в релаксационную камеру, собранную по ее заказу гостиничным компьютером. Нина активировала режим полной звукоизоляции, после чего внутрь под давлением закачивался 55-процентный кислород. Нина закрывала глаза и медленно погружалась в оцифрованную бездну своих воспоминаний. Выбирала лишь самые приятные. Из детства, откуда же еще. Папа с мамой еще не успели покинуть Солнечную систему, а тлетворное влияние неоса не пронизывало все сферы человеческой жизни. Решение, принятое Ингваром, запустило неумолимый механизм, шестеренки которого крутились за гранью видимого пространства.

Люди жили по инерции, выполняя каждодневные рутинные действия, а тварь из газового гиганта уже отдавала приказы.

Отец некоторое время продолжал работать в Департаменте, мать перебралась со своим «Зевсом» к Сатурну, подальше от неусыпного и чужеродного ока. Потом Ингвар ушел в отставку и устроился вторым пилотом на «Зевс». Так это выглядело для всех — человек устал, не хочет нести груз ответственности.

Фальки были известны во всех уголках Системы. Кто-то их боготворил, кто-то ненавидел. Отовсюду поступали угрозы. Пережив несколько покушений, супруги продали «Зевс», перевели в офшор все свои накопления и стали путешествовать от мира к миру, нигде подолгу не задерживаясь. Меняя личины, идентификаторы и легенды. Скрываясь от террористических группировок, свихнувшихся ИИ, да и самого неоса, которого Ингвар на самом деле недолюбливал. Видел в Покровителе неизбежное зло, от которого лучше держаться подальше. И всю свою жизнь искал альтернативный путь. Не исключено, что подсознательно сомневался в правильности сделанного выбора, тысячи раз переигрывал всё, спорил сам с собой, а иногда говорил с мамой о предопределенности исторических событий...

Всё это — позже.

Нина выбирала ранние слепки — те, где она жила со своей семьей то в Полисе Арктида, то в Маринер-Сити на Марсе, а то и на Земле, под глубоким небом, среди бескрайних расстояний, не ограниченных куполами и переборками. Увлекательное приключение, растянувшееся на десятки лет. Тогда еще девочка не понимала, насколько трудным было для Фальков решение родить ребенка, привести его в мир, который перестал принадлежать людям. В мир, где жизнь миллиардов зависела от воли инопланетного существа, явившегося со звезд, чтобы повелевать, вести свое стадо к неведомой и непостижимой цели.

Люди научились обманывать смерть.

Оцифровка сознания, болванки, клоны — всё это были инструменты для продления себя в бесконечность. Даже собственное тело, единственное и неповторимое, можно было омолаживать, редактировать, снабжать колониями нанитов, модифицировать вставками и приращениями, адаптировать к любым внешним условиям. Долгожительство и бессмертие не были доступны большинству, но за деньги всё покупалось. А потом и деньги отошли на второй план, сменившись кредитными линиями, уровнями доверия и социальными баллами. Играй в эти навязанные свыше игры, приноси пользу сообществу и добьешься успеха — такова была суть доктрины, внедренной Покровителем.

Понятие индивидуального продвижения заменялось коллективной выгодой.

А коллектив подчинялся пришельцам.

Родители долго колебались, но никогда не рассказывали об этом дочери. Со временем Нина сама обо всем догадалась. И, несмотря ни на что, была признательна людям, которые любили ее больше всего на свете.

Ей нравилось пересматривать Землю.

Фальки успели побывать в разных уголках планеты. Скандинавские фьорды, далекая родина папиных предков. Благоустроенные и спокойные островки Балтийской акватории. Застывшие в янтаре аутентичности черноморские города, вжавшиеся в узкие клочки суши между полосой прибоя и седыми кавказскими вершинами. Плавучие искусственные острова с децентрализованным распределением полномочий — их граждане искренне верили в свою неприкосновенность и независимость...

Чаще всего Нина возвращалась на озеро.

Папа с мамой арендовали на лето плавучий дом, который неспешно дрейфовал по глади воды в полном отрыве от цивилизации. Озеро обступил лес, а добираться туда пришлось на аэротакси, подключенном к транспортным линиям нейросетевого управления. За полгода до этого Фальки висели на орбите, переделывая свои тела под гравитационный стандарт. До этого они жили на Марсе, выбирая зоны с гравиконтролем. Платить за проживание приходилось больше, но мышцы и кости укреплялись, снижая грядущие затраты на реабилитацию. От болванок все дружно отказались — никто не хотел лишаться своих приращений.

Дно колодца оказалось вполне дружелюбным.

Ингвар Фальк не зря настаивал на физическом развитии собственных тел. Бывший фрик видел разницу между унифицированными болванками и полноценным организмом, усиленным имплантами, вставками и прошивками. Благодаря папе Нина имела кучу преимуществ перед своими сверстницами. Ее не пугали дальние перелеты, усиленные образовательные курсы и тренинги, области с высоким уровнем преступности и открытые пространства за корабельной обшивкой. Нина росла в семье бывшего агента безопасности и летчицы, обладавшей исключительными навыками пилотирования. Ее родители не были параноиками, но и досадных ошибок не совершали. Каждый шаг рационально просчитывался с позиции долгосрочного развития и степени личной свободы.

Озеро выключило их из реальности.

Сдвинулись прочь фанатики-экстремисты со своими угрозами, правительственные игры, формирующиеся комитеты и социальные изменения, всколыхнувшие Систему.

Уединение.

Спокойствие и умиротворенность.

Эмоции, которые Нина пронесла сквозь годы и бережно сохранила в памяти. Ей двенадцать, родители полны сил, строят планы и еще на что-то надеются. Безысходность, обреченность — всё это вползет в души позднее.

А пока — лес, рыбалка, задушевные разговоры у костра и пронзительно яркие августовские звезды. Потрескивают поленья, папа улыбается и пьет кофе из кружки, обнимает маму за плечи. Нина запомнила их такими — счастливыми и настоящими .