Андрей Рымин - Вслед за Бурей. Дилогия (СИ)

За время проведенное с магистром Мудрейший кое-что узнал про мир лежавший к северу от брошенной Долины. Теперь он, хоть и с большим трудом, но представлял себе размеры этой огромнейшей земли и ведал про деление на страны.

Империя, Нарваз, Даргон и Шер дружили меж собой и одинаково в своих пределах посильно изводили Проклятых. В Коротких княжествах, рассыпанных вдоль моря, к бессмертным относились точно также. Как собственно и в Артисе, и в Фарке. Все эти страны Вечные покинули давно — здесь им грозила смерть.

Восток — другое дело. Шесть, подвластных Ордену, государств не признавали постулатов новой церкви. Там Проклятых, наоборот, такими не считали и даже возносили над людьми. В Валонге, в Ворке, в Харте и в Лингане, а также в Салтии и в Фелии законы покровительствовали Вечным. Долгоживущие имели больше прав, фактически приравниваясь к знати. Еще бы! Ведь они те самые законы и придумали. По крайней мере, Дамаран так говорил.

На западе тоже жили Вечные, но только четверо: сама богиня Сара и трое ее сыновей. В других бессмертных государство не нуждалось, и Проклятых, решивших с дуру забрести в те дальние края, ждала лишь смерть. Владычица страны сильнее Братства ненавидела сородичей и быстро расправлялась с конкурентами, способными одним лишь фактом своего существования пошатнуть ее власть.

Ведя рассказ о Сарии, Эркюль так и сказал:

«Старуха нас до одури боится. Считает мы хотим ее убить и посадить на трон в Арасе куклу. А потому трясется день-деньской в кругу охраны и из столицы нос не кажет. Сидит в своем дворце безвылазно. И правильно. Власть одного, иль даже четверых — плохая власть. Сменить легко. Не то, что у людей в Империи. Да, там формально правит Император, но управляет всем он далеко не лично. В Империи надежная система власти. Причем, аж три: знать, церковь и чиновники. Тут смерть монарха ничего не даст — тотчас посадят нового на трон, и все насмарку. Вот в Сарии могло бы получиться, и Сара это понимает лучше нас. Народ там смирный — покорность прививается с рождения. Помрет богиня — порыдают, пошумят и примут новую. Так что, чего греха таить — была давным-давно такая мысль: прихлопнуть Сару вместе с ангелочками. Вполне реально, кстати. Хоть и сложно. Но в Ордене решили не спешить — пусть правит дальше. Почему? Я думаю, ты сможешь догадаться.»

Тогда Яр для себя решил, что Сара Ордену хоть и не друг, но точно уж союзник. Пусть и невольный. Богиня сотни лет ведет войну с Империей. Вот и не трогают ее всесильные магистры. Враг моего врага…

«Так кто же этот Люк? Один из Ангелов?» — Мудрейший покосился на лже-рекрута. «На кой я им? И кто тогда гвардейцы? Нет. Как-то все не вяжется.»

Зайдя в тупик, Яр перестал гадать. А тут как раз и воины показались.

Все трое шли навстречу Вечным быстрым шагом. Тяжелое дыхание и выступивший на раскрасневшихся лицах пот всецело подтверждали — бежать уже нет сил. Правда, мечи, выпрыгнувшие из ножен при виде беглеца, почти не дрожали. Прищуренные в закатном полумраке глаза смотрели настороженно, но, разглядев путы на руках пленника, солдаты воспрянули духом.

— Ну, парень, ты даешь! Поймал-таки! — расплылся в радостной улыбке сержант.

— Хорош играть, — одернул Люк солдата. — Не идиот же он. Дай-ка мне лучше ключ.

Услышав «новый» голос бывшего рекрута, сержант переменился в лице, вмиг сделавшись серьезным. Меч скрылся в ножнах, а из снятого со спины рюкзака на свет появился трехгранный металлический штырь, в пол-ладони длиной.

— Стой спокойно, — Люк крепко сжал сведенные за спиной запястья Мудрейшего. — Больно не будет.

Больно было. Еще как больно!

Возясь с железякой, болтавшейся на здоровой руке Яра, сержант невольно, а может и с умыслом, не единожды задевал его изломанную кисть. Мудрейший молча терпел эту пытку, а сам думал при этом:

«Значит и без кузнеца все снимается. Опять обманули.»

— А ведь мы с тебя эту штуку так и так снимать собирались, — в очередной раз удивил Яра Люк. — Уже этой ночью и сняли бы. Совсем немного не дотерпел. Вот ведь, бегун-убегун.

Между тем оковы наконец-то разщелкнулись и, звякнув напоследок, отправились все в тот же сержантский рюкзак. Пленник сразу же почувствовал облегчение. Правда, непонимание происходящего только усилилось. Что? Зачем? Почему? Яр окончательно запутался в месиве собственных мыслей:

«О чем это он говорит? Очередное вранье? Или все-таки правда? Может, еще есть шанс все исправить?! Может…»

— Теперь я поеду внутри, а вы двое на козлах, — кивнул Люк гвардейцам, у одного из которых под глазом растекался синяк — удар Яра не прошел даром. — Ты, так же верхом, замыкаешь.

Сержант молча опустил глаза. Мол, понял. Было видно, что приказы низкорослого Вечного не обсуждаются.

— На станции не задерживаемся. Меняем лошадей и сразу дальше. Спать после будете.

— Нам нужно было показать, что все серьезно, — продолжил Люк свою мысль про снятие оков, когда они сели в повозку. — И так всего троих прислали за Бездушным. Сам понимаешь, маловато будет. Пришлось для егерей устроить театр. Нам это не впервой.

— И кто же вы такие? — решился на прямой вопрос Мудрейший. — Куда мы едем? Чего теперь мне ждать?

— Ишь, какой прыткий, — улыбнулся Вечный. — На все твои вопросы отвечу позже, если разрешат. Пока скажу просто — мы тебе не враги. И ты для нас не враг, иначе бы не так с тобой общались.

— Но я все так же пленник?

— Не совсем, но близко. Давай будем считать, что ты мой гость, которого я спас и охраняю. В том числе от тебя самого и от глупых поступков, которые, я уверен, ты и сам не хочешь совершать. Больше не хочешь. — Люк бросил недвусмысленный взгляд на покалеченную руку Мудрейшего.

— От одного такого поступка вы меня уже не уберегли, — решил Яр поддержать игру затеянную лже-рекрутом.

— Согласен и каюсь. Моя вина. — В этот раз слова прозвучали вполне серьезно. — Немного перебрал с конспирацией. Нужно было раньше с тобой переговорить. Ждал ночи. Но впредь уж постараюсь не допустить подобного. Ты мне нужен живым, спокойным и, по-возможности, целым. А ехать довольно долго.

— А путы снимите?

Повозка уже тряслась на рытвинах. В темноте ночи скорость движения снизилась ненамного. Сломанные кости отзывались волнами боли на каждой кочке, и Яру нестерпимо хотелось переместить покалеченную руку вперед.

— Сниму — потерпи немного. Вот закончим разговор, и сниму. Я должен убедиться, что ты не наделаешь глупостей.

— Не беспокойтесь, э… Не знаю вашего имени. Я не сбегу.

— Можешь называть меня Люк — это имя не хуже любого другого. И твоего очередного побега я не боюсь. Я больше переживаю за то, чтобы ты не уперся и не начал мне врать.

— Спрашивайте. Я расскажу вам все, что хотите, если это не навредит моему народу.