Семён Афанасьев - Алекс и Алекс 5

Любые действия, которые она теперь только сочтет недружественными, она вынуждена будет автоматически расценивать, как физическое нападение Федерации на Муниципалитет в её лице. А сам Муниципалитет, если что, находится под Меморандумом.

Все в полиции здорово притихли и задумались; а она, вовсе не изображая истерики, продолжила орать: у неё, как у потомственного юриста, есть все основания расценивать происшедшее, как откровенное желание вывести из строя наследницу председательствующего у нас Клана.

Что-то подобное, хотя и не настолько серьёзное, мы с ней на всякий случай обсуждали заранее.

Я, в соответствие с нашими договорённостями, автоматически перестал понимать любые языки, кроме португальского, и потребовал говорящего на нём офицера.

С пришедшим по моему требованию капитаном получилось договориться вообще полюбовно: выспросив у меня все детали о Жойс, он сказал, что разбираться с нами будут совсем другие инстанции. Запись происшествия возле стеклянной двери лично он уже видел, и на своём уровне к нам претензий не имеет. Другое дело, что и отпустить нас он тоже не может: как-никак, в наличии труп.

Напоследок, оставляя нас с Анной одних на целом этаже, он проворчал, что я могу не притворяться. Поскольку по Хаас невооруженным взглядом видно, что она по-португальски не говорит, с такими-то белобрысыми волосами и бледной кожей. И что если я не хочу нарваться на неприятности, в виде обвинения в даче ложных показаний с более серьезными людьми, то мне лучше продумать, как я собираюсь общаться со своей секундантом дальше, если у нас с ней нет ни одного общего языка.

После того, как все ушли, оставив в нашем распоряжении пустой этаж, Анна развила бурную деятельность и заставила меня позвонить Баку.

Куратор, дай бог ему здоровья, быстро внёс убитого пса в армейский реестр, сделав его, таким образом, равным военнослужащему.

Хаас, мгновенно увидевшая эти изменения в едином реестре, принялась тут же успокаивать меня: дескать более опасаться нечего, имело место нападение на военнослужащих.

А чтобы её слова были услышаны и обработаны столичными как можно быстрее, она затребовала какую-то шишку из профильного парламентского комитета. Поскольку у нас, оказывается, действовал чуть ли не аналог дипломатического иммунитета на всей территории Федерации. Спасибо Меморандуму.

Лично мне во всей этой сутолоке было жаль только собаку. Хотя, говоря цинично, в жизни случались потери и много серьёзнее.

Кафедра прикладной методики.

– …что, у нас как обычно? Наш девиз – ни дня спокойно? – заведующий кафедрой, раскачиваясь в своем кресле вперед-назад, откровенно посмеивается. – Надеюсь, с Турнира нас ещё не снимают?

– Вот будешь смеяться, но он на этот раз вообще нисколько не виноват, – сварливо отвечает полноватый мужчина со знаками различия подполковника. – Я уже затребовал от имени заявителя на Турнир подробности по инциденту. Они вообще, если что, тупо шли на медкомиссию.

– Ну это же только наш кадр даже до медсектора спокойно дойти не может, – продолжает подначивать подчинённого начальник.

– В этот раз началось из-за девочки, – спокойно качает головой подполковник. – Какие-то их старые клановые дела. Наш как раз в этом инциденте добросовестно ударил даже не вторым, а вообще третьим.

– Как это может быть? – кажется, полковник по-настоящему заинтересовывается только сейчас. – Кто там два раза бил до этого тогда? И кого?

– Вначале, насколько я понял, прилетело в голову Хаас. Затем тут же убили её собаку. Наш только после этого вообще в двери здания вошёл, а до этого находился снаружи. Есть телеметрия с камер, мне прислали. Я посмотрел. Всё так и было.

– Так а кого он там в итоге заколбасил? – трясётся в кресле от смеха заведующий кафедрой.

– Секунданта нападавшего.

– Слушай, если серьёзно. – Полковник стирает с лица весёлое выражение. – Там нормально разберутся? Точно?

– Девочка в этих делах ориентируется, – пожимает плечами подчинённый. – Мне обновления по статусу дела приходят в режиме реального времени. Недавно туда приехал заместитель главы профильного комитета. Девочка уже часа полтора орёт на всю Столицу, что участнику срывают тренировочный процесс. Что имеет место дискриминация, и так далее. Юристы умеют понагнетать…

– Иди ты!.. а комитета – парламентского?

– Да. Так что есть основания полагать, что разберутся в итоге нормально. Слушай, Лео! На этом турнире вечно по три таких происшествия в день! – морщится подполковник. – Ну одно из них случилось с нами! Ты на этом так заостряешься, как будто произошло и правда что-то из ряда вон выходящее…

– Главное, чтобы нормально разобрались, – продолжает настаивать заведующий кафедрой.

– А ты считаешь, что парламентский комитет может не отпустить дочь главы клана – автора местного Меморандума?.. – кажется, подполковник впервые за всю беседу искренне удивлён.

– Логично…

…

– Я вас услышал.

Сидящий напротив нас с Анной высокий и худой мужик за пятьдесят не излучает ничего, кроме смертельной скуки.

Если честно, я подсознательно ожидал чего-то более динамичного.

Несмотря на заверения Анны, подсознательно вертелась мысль: ну не может Столица вот так позволить безнаказанно…

Оказывается, очень даже может.

Сам дед оказался наредкость конструктивным.

Их разговор с Хаас, что смешно, длился часа два. Из них, полтора часа они обсуждали вначале общих знакомых, затем – какие-то юридические кейсы.

После этого дед деликатно прозондировал намерения отца Анны в связи с этим Меморандумом. Последний, как оказалось, волнует Столицу гораздо большее, чем наша собака или их человек, оставшийся возле стеклянной двери.

Алекс, послушав их с Хаас расшаркивания минут пятнадцать, заявил, что тут скучно и что он пошёл на море. Если будет что-то важное или интересное, он вернётся. А пока его беспокоить не нужно: всё вроде как на мази и дед приехал именно за тем, чтоб выдать нам все возможные индульгенции в рамках случившегося.

Видимо, что-то такое у меня на лице всё же мелькало, вроде напряжения. Потому что через полтора часа дядя, поглядывая на меня время от времени, соизволил внести ясность:

– Анна, при всём уважении. Кажется, ваш секундируемый всё ещё воспринимает инцидент остро. Это так? – посмотрел он на меня.

Мне, конечно, хотелось ответить ему на портуньоле что-нибудь насчёт личного опыта в Квадрате и что я на Всеобщем не понимаю. Но не стал хамить.

Я только собирался открыть рот, чтоб вежливо обозначить отсутствие личного понимания перспективы, когда мелкая поганка Хаас прыснула смехом: