Михаил Лысенко - Девочка ищет отца

– Оружие на землю! Ну!!! – рявкнуло чудище с простреленной головой.

Пыж снял автомат с плеча, уронил его рядом с собой. Бек аккуратно отложил в сторону свой пистолет. Снял с плеч, отставил рюкзак, из которого торчал ствол короткого обреза. Рядом воткнул в землю висевший на поясе здоровенный нож.

– Всё оружие!

Щупальце метнулось к левой ноге Пыжа, неуловимым движением когтя вспороло штанину, ремешки, на которых держались небольшие ножны с небольшим метательным ножом, и зашвырнуло их куда-то в туман.

– В следующий раз оторву с ногой, – пообещал Полтораш.

Миг, и коготь вновь воткнулся Баркасу под подбородок.

– Так вот, други мои, вам несказанно повезло повстречаться с легендой Зоны. Слыхали, небойсь, обо мне? Неужели нет? – продолжил Полтораш, как ни в чём не бывало, переводя взгляд с Бека на Пыжа, потом на Баркаса. – А я, между прочим, уже лет десять, как топчу в Зоне свою тропу.

– Ты не свою тропу топчешь. Ты чужие обрываешь, – сказала девушка.

– Обрываю, – кивнул Полтораш. – Но не у всех. Иначе откуда бы про это стало известно? Ты когда картошку варишь, накипь снимаешь? Вот и тут её снимать нужно. Накипь человеческую.

– А сам ты, похоже, безупречен? – с лёгким акцентом, выдававшим волнение, спросил Бек. – Раз решать взялся, кто накипь, а кто – нет.

Он ногой подвинул ближе рюкзак Пыжа, усадил на него еле стоявшую Алесю. Сам сел справа, скрестив ноги по-турецки. Справа, следом за ним, присел на корточки Пыж.

– Почему безупречен? – улыбнулся Полтораш. Ему, похоже, доставляла удовольствие вся эта беседа. – Грешен, как и все, ибо – человек суть. Таблетка, она тоже бьёт всех микробов, не разбирая который из них больше вреда нанёс, который меньше. Вот и я – вроде как таблетка от сталкеров. Много среди вас честных да благородных? Кого не возьми – не убийца, так дрянь-человек. Хотя, врать не буду – попадаются иногда и нормальные. Вот они про меня и распускают были-небылицы. Мол, не человек я, а Излом. А я и не в обиде.

Зашипело.

Полтораш прервался, оттащил от огня плашку с закипевшим кофе, налил из неё себе в щербатую чашку. Достал из кармана плаща бросил себе в кофе три кубика сахара, помешал в чашке деревянной палочкой. Громко и с наслаждением отпил. Кивнул остальным:

– Угощайтесь.

Из другого кармана достал окурок сигары. Прикурил от уголька. Выпустил клуб дыма. Снова отпил из чашки. Расплылся в улыбке, показывая всем нечеловечески тонкие и острые зубы. Глядя на него, Пыж наморщил лоб, вспоминая, потом нахмурился. Смерил расстояние до своего «Калаша».

– А я ведь сам по себе безобидный. Добрый даже, – продолжил Полтораш. – Вы вот только поделитесь со мной едой или хотя бы чаем-кофе угостите, я, как цветок папоротника, укажу вам клад или схрон с прежирным хабаром. А если побрезгуете брать чужое, я могу рассказать где артефакты можно совковой лопатой сгребать… И, заметьте, цветок работает только один день в году – на Ивана Купалу. А Полтораш, – он похлопал себя по колену. – Круглый год.

– Не верьте ему, – сказала бледная Алеся. – Он душегуб.

– Так ведь и они душегубы, – улыбнулся Полтораш, снова показывая свои нечеловеческие зубы. – Один насильник, другой предатель. А на третьем столько крови, что даже мне с ним не ровняться. Чем я так уж хуже?

– Один опер мне как-то сказал замечательную фразу, – сказал вдруг сдавленным голосом Баркас. – У каждой шлюхи есть своя печальная история.

– Ух ты! И этот заговорил! – восхитился Полтораш. – И что твои слова означают?

– А то, что нельзя верить шлюхам. Их послушать, так все они поголовно жертвы насилия со стороны отцов или обманутые вероломными сынками миллионеров. А на деле все они пьянь да наркоманки, которые честь свою и жизнь саму обменяли на бутылку или шприц с дрянью.

– Да ты никак меня продажной девкой только что обозвал! Правда, с метафорой, с подтекстом. Так что даже и не обидно как-то получилось. Отвечу-ка я тебе тоже – метафорой. Вот представь: жил да был человек. Пил, курил, жрал что ни попадя. И доигрался до рака желудка. Опомнился и решил поправить дело витаминчиками. Поможет это ему?

Ответа не последовало.

Коготь сильнее впился в подбородок Баркаса, и тому ещё сильнее пришлось запрокинуть голову.

– Поможет? – с нажимом повторил свой вопрос Полтораш.

– Нет, – наконец коротко ответил Баркас тем же сдавленным голосом.

– Вот именно – нет. И такому убийце, как ты, сколько не старайся ныне, твои прошлые «подвиги» не простятся. Никогда. Так что, сколь ни пыжься, сколь ни корчи из себя раскаявшегося, для тебя это, как витаминчики для ракового больного.

Баркас молчал. Кровь капала ему на одежду.

– Или ты, – монстр перевёл взгляд на Бека. Прищурился. – Тоже рассчитываешь смыть с души все свои грехи? С какого начнёшь? С первого? Ты же, я знаю, потом даже поинтересоваться боялся, как она там? Отвечаю: родила твоя Оксана. Сына. Твоего сына.

Бек вскинулся, хотел было что-то спросить, но промолчал.

Его реакция не ускользнула от Полтораша.

– Правильно. Кому ты такой отец нужен после стольких-то лет? – сказал он. – Хотя, если хочешь, адресок могу подкинуть.

– Теперь ты…, - взглянул монстр на Пыжа.

– Не слушайте его! – крикнула Алеся. – И не смотрите ему в глаза. Он вас читает…

– Ты их тоже читаешь. Точнее – прочитала их давно. От корки до корки, – сказал Полтораш. – И знаешь про них не меньше моего. И кто из нас двоих лучше? Я, который им правду матку режу, или ты, что улыбаешься, да за улыбкой презрение скрываешь?

– Я не презираю их…, - начала, было, девушка, но Полтораш её перебил.

– Скажи ещё, что тебя не воротит от того, что они натворили за свою жизнь, – улыбнулся он. – Что ты чувствуешь себя с ними комфортно и в безопасности.

– Комфортно и безопасно, – с вызовом посмотрела на собеседника Алеся.

Веки Полтораша замигали быстро-быстро, потом застыли, и он присвистнул:

– Даже так? Погоди, сколько ты с ними уже?

И вдруг заорал:

– Ты что творишь? И после этого я монстр, а ты – ангел небесный?

Полтораш вгляделся в лицо Алеси, замотал головой, забормотал:

– Не верю! Если уж Гробовщика не пропустили…

Он задумался. Вдруг, одним молниеносным движением втянул щупальце в себя. Затянулся почти погасшим окурком сигары. Криво усмехнулся.

– Ладно, раз так – я передумал.

Баркас опустил голову, аккуратно провел по подбородку, усмехнулся, глядя на кровь на руке, потянулся в карман за платком. Прижал его к ране.

– Ну, чего насупились? Говорю же – передумал я вас убивать, – продолжил Полтораш. – Так что, давайте начнём сначала. Добро пожаловать к огоньку, гости дорогие. Хоть и незваные. Располагайтесь поудобнее. У меня всё по-простому, не стесняйтесь: ешьте, чай пейте. Я, кстати, тоже от угощения не откажусь.