Михаил Лысенко - Девочка ищет отца

– Прижми, – сказал ей Баркас. – Ты меня понимаешь? Прижми крепче. Нужно остановить кровь.

И тут снова накатило. Но в этот раз неопасно. Всем троим явился яркий образ: вот они с девочкой медленно поднимаются по ступенькам. Вокруг – никого. Картинка ускоряется. Три пролёта, два, один – они выходят на нулевой этаж, проходят несколько коридоров, пересекают холл, выходят через двери главного входа. Улица пустынна. Все «зомбаки» стоят, выстроившись в шеренгу, еле видные, метрах в двухстах отсюда. Баркас отпускает девочку, после чего он, Бек и Алеся уходят, а на крыльце стоят девочка и её мать в образе тридцатилетней стройной женщины в белом медицинском халате и машут им вслед.

– Годится, – сказал Бек. – Только муженёк твой не будет против?

– Я не отдам, – прорычал Баркас. – Не отпущу! Хоть режьте, хоть…

И тут уже персонально его постигает новый водоворот образов. В основном это варианты их с «Зинкой» будущего. И в каждом они гибли. Вдвоём, вместе, порознь, скоро и с небольшой отсрочкой. Быстро и мучительно.

– А с тобой она будет жить как сыр в масле? Да? – крикнул Баркас. – Что ж ты не покажешь, как ваше поганое гнездо газами протравят или вообще – взорвут к такой-то матери?

Но особой уверенности в его голосе не было.

– Должен, должен быть какой-нибудь выход, – пробормотал он себе под нос. – Должен!

– Нет выхода, – сказала ему Алеся. – Куда ты девочкой денешься? Если на выходе из Зоны не поймают, так потом найдут обязательно. Сам про метку рассказывал.

– А если в Зоне пожить, пока всё не уляжется? – не сдавался Баркас.

– Во-первых – не уляжется, – грустно ответила девушка. – Нас с Лёшкой и восемь лет спустя не забыли. Во-вторых, ты в Зоне долго не протянешь.

– Гробовщик же протянул. Сколько он здесь с вами прожил? Полгода?

– Гробовщик с Зоной договор заключил. А до этого Выброс снаружи пережил. Он аномалии, как ты пальцы на руке видел и различал. Его даже кровососы не трогали. Потому что Горбовщик с одной с ними стороны баррикады был. А ты с другой.

– Ты колёсами перед вылетом что ли забросился? – спросил Тоныч у Бура. – Или покурил чего весёлого?

– Смейся, смейся, – пробормотал тот. – Посмотрим, что ты скажешь, когда трупешник Кабана будешь рассматривать.

Его голосу начало вторить эхо. Видимо, он уже допрыгал до подъезда.

– А ещё, когда мой «калаш» со стволом, на узел завязанным, отыщешь, – не умолкал Бур.

– Ты серьёзно? – присвистнул Тоныч. – Что – реально завязал на узел? Как?

– И скорость у него – просто жесть. Я даже глазом моргнуть не успел, когда он мне под коленом что-то перерезал. Боль почувствовал – это да. А вот движения даже не заметил. И дёрнуло ж меня стрелять…

Бур замолчал, переводя дух.

– На счёт стрельбы, – сказал учёный. – Кого ты всё-таки подстрелил? Девочку?

– Девушку, – после паузы грустно сказал Бур. – Да такую, что мне за всю жизнь больше не встретить.

Учёный переглянулся с Тонычем.

– Он бредит? – спросил Гордеев. – От потери крови? Какая девушка? Там же девочка лет десяти была!

– И девочка была, – сказал Бур. – Три сталкера, девушка, лет двадцати, тоже в сталкерском прикиде, девочка и этот – Полтораш. Девушка была на крыше. Это её я подстрелил.

– Час от часу не легче, – сказал Гордеев. – Теперь ещё и баба какая-то нарисовалась. Откуда? Как?

– Тихо! – вдруг вскрикнул Гном. Он пошарил по запястью, видимо включая звук, и все услышали сигнал, которого больше всего боятся услышать в Зоне. Это было оповещение о надвигающемся Выбросе.

Баркас сжал зубы, застонал.

– Давайте уже что-нибудь решать, – сказал Бек. – Время идёт. Снаружи скоро стемнеет.

– Послушай, – обратился он к Баркасу. – Сделай, как у нас старики советуют: если не знаешь, как поступить – отпусти поводья. Бог сам направит твоего скакуна.

Пауза, секунд в двадцать, потом Баркас спросил:

– Конфет ни у кого нет?

– Конфет? – растерялся Бек.

– Конфет? – следом за ним удивилась Алеся. Она автоматически пошарила по карманам куртки, потом, сунула руку в рюкзак и достала из бокового кармашка свёрток белых шайбочек аскорбиновой кислоты.

– Пойдет?

Баркас присел перед девочкой, которая так и сидела у стены, глядя в одну точку. Пораненный палец она по-прежнему держала во рту. Баркас протянул одну таблетку.

– На. Держи.

А когда та не отреагировала, сунул «аскорбинку» ей в рот через приоткрытый уголок рта.

– Вкусно?

Взгляд девочки стал осмысленным. Она сглотнула раз, другой. Посмотрела на Баркаса, и вдруг ухватилась за его протянутую руку.

– Ну, давай – вставай! Молодец! Пошли?

И они, не спеша, двинулись к лестнице.

Бек с двуствольным обрезом впереди. Потом Алеся. Потом Баркас с детёнышем Контроллёра за ручку.

Никто их не ждал на лестничных пролётах, освещённых мерцающими неоновыми лампами. Никто не затаился в коридоре ни на следующем этаже, ни этажом выше. Было тихо, пыльно и пустынно. Незаполненные больничные бланки, да старые бесформенные тряпки на ступенях. И гулкое эхо их шагов.

Покончив с первой «аскорбинкой» девочка потеребила Баркаса за штаны и требовательно протянула ладошку за второй. Потом за третьей.

Ей было вкусно и спокойно. А где-то на верху её ждала тётя Рита…

Они поняли, что поднялись на поверхность, когда достигли площадки, где сквозь распахнутую дверь виднелся коридор, у которого вместо стены справа были сплошные окна. Стёкла в них были мутными от грязи и насевшей пыли, поэтому с трудом пропускали уличный свет. Поэтому здесь было даже темнее, чем там – на подземных этажах. Но воздух тут был не таким затхлым.

Когда Бек зажег фонарик, и они двинулись дальше, сквозняк сквозь прорехи в окнах шевелил волосы на головах.

После нескольких поворотов вышли в большой холл, в котором находились стаканы киосков с разбитыми витринами и длинный пустой прилавок местной кулинарии. Дальше, дальше, через дверь во внутренний дворик, окружённый со всех сторон окнами в рост человека, в ещё один небольшой коридорчик, а потом – в холл, в самом центре которого стояла одинокая фигура а мятом, когда-то белом, медицинском халате. А на другом конце сиял выход из здания больницы.

Шедший первым Бек остановился.

– Тётя Рита! – резанул по нервам крик, прозвучавший у всех в голове.

Девочка рванулась было, но Баркас удержал её за руку.

– Подожди, – его голос заскакал по пустому помещению, как теннисный мячик.

– Пусти, – мысленно захныкала девочка, пытаясь высвободить ладошку.

От фигуры в халате накатила волна спокойной уверенности. И будто ласковый женский голос сказал:

– Потерпи, маленькая. Всё будет хорошо.

И та перестала вырываться. Стояла, переминаясь с ножки на ножку, обутые в растрёпанные сандалики, причмокивала очередной таблеткой аскорбиновой кислоты, которую ей дал Баркас.