Константин Калбазов - Сборник фантастический циклов-2. Компиляция. Книги 1-21

Погибшего похоронили просто и без затей. Сначала омыли, одели в праздничные одежды – оказывается, имелись у них и таковые, – после чего мужчины унесли тело в лес. На самих похоронах Дмитрий не присутствовал, но, как понял из объяснений вожака Рохта, что означало Медведь, покойных у них возлагали на большие костры и сжигали, тщательно следя, чтобы в прах превратилось все до последней косточки. Огонь у них был священен, так как давал жизнь. Так, например, интим у них всегда происходил при горящем в очаге огне или при свете солнца, и никак иначе, – ведь это таинство зачатия новой жизни. Хм. Ну и как тут быть, когда палатка полна народу? Похоже, они на эту тему не заморачивались.

Как видно, смерть всегда ходила рядом с ними, и отношение к ней было таким же, как к неприятной соседке, с которой ничего не поделаешь, а жить дальше как-то надо. Поэтому после возвращения похоронной процессии устроили самое настоящее пиршество, и скорбящая вдова веселилась наравне со всеми. Алкоголя не было, но, вероятно, их это не особо заботило, – была пара нехитрых костяных флейт, на которых наигрывали местные музыканты, компенсируя отсутствие умения небывалым темпераментом, и этого было вполне достаточно. А вот сами танцы были поистине завораживающими, притягивающими взор. Несмотря на то что почти все девушки, достигшие детородного возраста, оказались беременными, раньше под просторными платьями это было незаметно, и сроки у них если и рознились, то не так чтобы и намного, двигались они с дикой грацией и очень эротично. Дмитрий даже поймал себя на мысли, что думает о чем-то таком… Мужчины, а здесь, похоже, взрослели очень рано, тоже были на высоте. Вообще гости должны были заметить, что если бы этих дикарей привести в самый элитный ночной клуб, то они сорвали бы там бурю оваций. Вот такая эпидерсия.

Как-то само собой получилось, что Ларисой завладели девушки, а он оказался в чисто мужской компании. Так как ни у кого не было оружия, Дмитрий посчитал неверным оставлять при себе ружья и, предварительно разрядив, оставил их в отведенной им палатке, рассовав патроны по своим карманам. У него оставалось еще два ножа, а это здесь было что-то типа предмета обихода. Нет, он не считал это ошибкой. Ошибкой было бы даже по незнанию нарушить какой-либо запрет: поди потом разбирайся со своими косяками. На случай же, если кто захочет на него напасть, у него были ножи и техника боя, о которой тут и слыхом не слыхивали, так что он совсем не боялся выступить против троих остававшихся на ногах мужчин, а по сути подростков. Опасно, не без того, но ведь не врагов он ищет, так что риск считал оправданным.

Имущество пришельцев вызвало неподдельный интерес, хотя описывать все это настолько же трудно, как и долго. Вопросы сыпались как из рога изобилия, и Дмитрий терпеливо на них отвечал. Давал подержать в руках нож – только один, метательный, который также был заточен, – а вот охотничий предпочитал держать при себе, на случай страховки. Хозяева восприняли это с пониманием. У них вообще брать чужое оружие без спроса было не принято, притом что предметы обихода могли с легкостью гулять по всему лагерю.

Как ни странно, они неплохо понимали друг друга – он даже успел за вечер выучить несколько слов на языке аборигенов. По всему выходило, что словарный запас у них не так чтобы и велик, с падежами и вовсе пробел, даже в общении друг с другом они очень активно использовали жесты, подкрепляя сказанное. Все было за то, что языком местных пришельцам овладеть будет не так сложно, а вот наоборот – вопрос, конечно, интересный.

Насчет того, что местные вели кочевой образ жизни, он ничуть не ошибся, как и насчет того, что путешествовать они предпочитали по рекам, используя лодки. В среднем на одно жилище приходилось две пироги, изредка три, это если большая семья, что здесь было редкостью из-за высокой смертности, особенно детской и среди женщин.

Путешествия происходили два раза в год. Летом они сплавлялись по Дону – у них просто «большой реке» – вниз по течению, в степные районы. Это было не кочевье от скуки: там они устраивали большую охоту на стада животных, судя по описанию, очень похожих на туров. Там же заготавливали впрок мясо, шкуры, кишки, которые потом шли на изготовление веревок. В этих местах находились зимние стоянки племени, которые были разделены и распределены между родами еще в незапамятные времена. Но в этом была и своя справедливость. Если тому роду, что стоял на озере Находка, было добираться до своей стоянки и сложнее, зато у них под рукой имелось целое озеро, куда не было ходу другим.

Рода оказались древними, устоявшимися. Новые образовывались очень редко. Это становилось большим событием. На памяти Рохта такого не происходило, только его отец говорил о том, что в его детстве родился еще один род – род Рыси. Кстати сказать, их род велся от волка. Рождение нового рода происходило на осенней ярмарке, арухе, празднике, устраиваемом в конце осени, когда все племена приходили на зимние стоянки.

Там происходили состязания, встречалась молодежь, создавались семейные пары, и родители отдавали своих дочерей в чужую семью. Собирались на эти праздники далеко не все: на совете рода отбирались кандидаты, которым посчастливится отправиться на праздник. Разумеется, те, у кого были на выданье девушки и подросли сыновья, ехали однозначно: свадьбы устраивались только там, – а вот остальных выбирали очень тщательно. Конечно, была и большая охота, на которой племена тоже сходились, но то, если можно так выразиться, работа, и там общаться некогда. Горячая пора. Так что попасть на арух, где во главе угла был именно праздник, хотелось всем. Там же осуществлялась и меновая торговля.

Только этой осенью такого большого праздника не получится. В прошлом году, сразу после возвращения с празднества, начался страшный мор. Подобного не было даже при дедах дедов. Целые роды прекратили свое существование. От их рода осталась лишь бледная тень. Почти все женщины лишились своих мужей, а мужья жен. Погребальные костры горели в лесу не прекращаясь, а в иных уже некому было похоронить последних. Рохт очень сокрушался, что не может предать огню останки своих соплеменников из соседнего рода. Там была и его родная сестра, так что он понятия не имел, как сложилась ее судьба, погребена ли она по обычаю или была в числе тех, чьи останки оказалось больше некому вознести на огонь.

Хотя такое случалось очень редко, память о таких событиях не истерлась, поэтому понятия о карантинных мероприятиях у них были. Неизвестно кто и когда впервые додумался до этого, но во время морового поветрия всяческие брожения между стоянками прекращались. Если случалось вот такое несчастье, то в вымерший поселок не было ходу никому. Память об этом хранили шаманы. Шаман рода Волка не пережил мора, как и его ученик, что было большим ударом, потому как один мужчина умер от раны в плечо, полученной на охоте. Рохт был уверен: будь жив колдун – и охотник выжил бы.