Константин Калбазов - Сборник фантастический циклов-2. Компиляция. Книги 1-21

Дмитрий с клыками не заморачивался, но об этом позаботился Табук. Получив сразу десять клыков и заметив краем глаза, что у остальных несколько меньше, Сайна гордо вскинула подбородок. Вот какой у них с Ларисой мужчина – он, конечно, не носит своего ожерелья, но там имеются два клыка бархи, клык вепря, кусок от бивня бакана, а теперь еще и вот целый десяток волчьих клыков. Кто сможет сравниться с таким охотником? О-хо-хо, знала бы ты, как твой богатырь былинный чуть не обделался, когда заглянул в голодные глаза волка, – не выпячивалась бы так.

А вот Лариса на все происходящее взирала с полными ужаса глазами. Тем более когда Табук с гордостью повествовал о произошедшем, превознося прозорливость, ум, силу и храбрость вождя. Тому не полагалось по статусу восхвалять себя самого – только своих подчиненных, – и Дмитрий не преминул это сделать. Правда, несколько необычно: он упирал на то, с каким упорством мужчины и мальчики трудились, изготавливая оружие, которое обеспечило им победу в этой схватке.

Когда они наконец оказались в доме, Лариса тут же начала обрабатывать его царапину, выговаривая за то, что тот не озаботился своевременной обработкой, – мало ли какая зараза туда попала. Потом пристально поглядела на Дмитрия и дрожащим от страха и злости голосом поинтересовалась:

– Дим, а о чем там вещал Табук? Почему, если вы могли убежать, ты решил дать бой стае и привел своих охотников к великой победе?

– Ага, могли. Это он очень сильно преувеличил. Конечно, лыжи позволяют получить какое-то преимущество, но только не для меня. Да и они пока еще не такие уж великие ходоки. Так что вероятность, что нас догонят, была очень велика, а тогда верный конец. Вон когда вышли против десятка зверюг, Табук только ранил того, что набегал на него, а Гарун так и вовсе промазал. Так что схарчили бы нас и не подавились. Был только один выход: дать бой на выгодных для нас условиях.

– Дима, больше никогда так не делай.

– Ларчик, ну ты чего? Можно подумать, я приманивал ту стаю. Просто так вышло.

– Ох, и воняет же от тебя.

Лариса тут же подхватилась и выбежала в прихожую, где стояло ведро с помоями, а потом послышались звуки, которые можно было расценить однозначно: ее стошнило. Ну да, от него сейчас душок тот еще, весь пропах волками и кровью. Но чего тут такого? За время, что они здесь, она должна была уже привыкнуть ко всякому. Конечно, они старались содержать себя в чистоте, и баньку сложили из камышовых матов, обмазанных глиной, и мыла какого-никакого наварили, и мылись регулярно, но все одно сказать, что к различной вони непривычны, нельзя. Да одна только варка клея чего стоит – то еще амбре. А тут?..

Ладно, сейчас помоется. Сайна с другими женщинами уже топит баньку для охотников. При всем своем неодобрении жилища, в котором проживал Дмитрий, баню местные приняли сразу и безоговорочно, так как мыться в ней куда сподручнее, чем в палатке. И пользоваться не в пример удобнее: не надо ворочать раскаленные камни, они уже уложены в каменку и ждут, когда их окатят водой.

Правда, женщины все чаще забегают в гости к своим товаркам, все внимательнее присматриваются к жилищу, но пока продолжают недоумевать – как быть при кочевье. Это понятно: здесь не представляют, как можно все время оставаться на одном месте. Ничего, вот поймут, что кочевать совсем не обязательно, – сразу начнут подумывать, как бы озаботиться чем-либо подобным.

В колыбельке захныкал Сережа. Понимая, что он здесь один, Дмитрий направился было к младенцу, но в комнату тут же влетела Лариса и решительно отстранила его в сторону, не позволив даже коснуться ребенка.

– Куда лезешь, чумазый, как черт.

– Так плачет же.

– Ну и что. Вот вымоешься – тогда и лезь.

– Ладно. Только не ругайся. Ларис, ты нормально себя чувствуешь? Не заболела?

– С чего это ты взял?

– Так, а… – Он неопределенно махнул рукой в сторону двери, из-за которой она появилась.

– Ну а чего ты хотел? В моем положении это нормально.

– В каком положении?

– Дим, ты дурак?

– Я? Так ты…

– Ну да, – зардевшись, ответила она.

– Стою на асфальте, в лыжи обутый, – то ли лыжи не едут, то ли… А как такое получилось?

– Ты что, маленький, не знаешь, как это получается?

– Но ты же говорила…

– Говорила. Дима, я ведь женщина, а что за женщина без детей! Вон с Семеном сколько на эту тему ни начинала говорить – он все на потом откладывал.

– Но ведь здесь даже врачей нет.

– Ничего. Местные ведь справляются – и я справлюсь.

– Блин.

– Все нормально будет. Что бы ни случилось, ты просто всегда помни, что это мое решение.

– А как же насчет того, что здесь у детей нет будущего?

– А что будущее. Ну не будет телевидения, ночных клубов и тому подобного, но будущее будет. Теперь будет, я уверена. А вот какое оно будет – это уже от нас зависит. Как, муженек, справимся?

– Все с ног на голову поставим, но справимся, – расплылся он в улыбке.

– Вот и хорошо. Только ты береги себя, не рискуй понапрасну.

– Обещаю.

– Да, и еще. Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что тогда вынул из петли.

Дмитрий отчего-то вспомнил высказывание, которое слышал и даже не помнил, от кого: у каждого есть свой Рубикон, когда человек делает какой-либо выбор, точно осознавая, что обратной дороги не будет. Похоже, она только что перешла свой Рубикон. Что же, назад пути нет, только вперед. Он задорно улыбнулся, подмигивая своей спутнице.

Голубое безоблачное небо и беспрестанный птичий щебет. Эти маленькие создания, истосковавшиеся за зиму по теплому солнцу, рады каждому погожему дню, хотя их предстоит еще много, ведь это только начало. Однако им прекрасно известно, что за летом придет зима, полная холодов и испытаний, а потому терять время и оставлять что-либо на потом неразумно.

День выдался жарким. Такое впечатление, что не конец весны, а самая середина лета. Вот только все вокруг утопает в такой сочной зелени, что летом, как ни старайся, таких красок не увидишь. Стоит прикоснуться к земле, как тут же начинает ощущаться прохлада. Если лечь на траву, то сразу разделишь два ощущения: снизу тянет холодом, а сверху наваливаются горячие солнечные лучи. От подобных экспериментов лучше воздержаться, а если уж так хочется, то не помешает подстелить под себя что-нибудь, потому как недолго и заболеть.

Дмитрий Соловьев с нескрываемым наслаждением вдохнул полной грудью чистый воздух. Хорошо. Потом его взор скользнул по простиравшейся перед ним местности, и сердце замерло, на мгновение позабыв о том, что его непрерывная работа – одна из важнейших составляющих жизни организма. Было от чего замереть.