Константин Калбазов - Сборник фантастический циклов-2. Компиляция. Книги 1-21

Если все случится так, как он рассчитывает, то вскоре весь Кавказ окажется под рукой России. Во всяком случае, его большая часть. Его северные районы можно будет склонить под руку либо прямым давлением, либо постепенно. В любом случае без серьезной поддержки таких сильных держав, как Турция и Персия, выбор у них будет невелик. О независимости и самостоятельности тут и говорить нечего.

И наконец, Швеция. Проблемами оттуда веет вполне уже осязаемо. Андрей Иванович кое-что предпринял, но, похоже, смерть одного из видных деятелей партии «шляп» была неверным решением. В смысле нужно было ее обставить по-другому. К примеру, организовать дуэль. Убийством же из-за угла ситуацию только усугубили, тем более что убийца словно испарился.

Партия «шляп» устроила истерию по поводу русской угрозы. По всему выходило, что щедрое финансирование пророссийски настроенных членов риксдага пошло прахом. Впрочем, грех жаловаться. Как-никак войны на несколько фронтов удалось избежать.

Шведы пребывают в уверенности, что турки проиграли только в силу собственной дикости и слабой подготовки армии. Да чего уж там, вся Европа грешит ошибочностью мнения. Франция наверняка встанет на дыбы, да еще и в смерти кардинала будут видеть руку России. Хм. Мудрено было бы не увидеть, тем более что устранение Флери задумано как ответный привет.

Значит, нужно менять политику Швеции. Вернее, перенаправлять усилия и вместо поддержки партии «колпаков» сосредоточить внимание на «шляпах». Чем раньше нападут, тем лучше. Самим нападать не хотелось бы. И без того шведы обозлены, а с ними еще жить по соседству. И лучше бы оставить взаимовыгодные торговые отношения. А еще лучше превратить их в союзников.

Но для этого нужно сделать так, чтобы они напали. А потом быстро и качественно надавать по сопатке. Настолько быстро, чтобы вся Европа осталась под впечатлением. Глядишь, по-другому станут смотреть в сторону России и ценить то, что она не стремится лезть в европейский пирог со своим ножичком.

– Петр Алексеевич, все готово, – радостно улыбаясь, вполголоса доложил вошедший Туманов.

– Ты чего шепчешь? – поддаваясь примеру хозяина дома, тихо поинтересовался Петр.

– Анечка с малым спят. Намаялись сегодня. Вот мамка меня полотенцем и погоняла малость, чтобы лишний раз не шумел, – с задорным весельем, которое пристало какому-нибудь сорванцу, а не князю, да еще при должности высокой, ответил Туманов.

– Ага, а я что говорил. Так бы и мне досталось. Или постеснялась бы на царя-батюшку полотенце поднимать?

– Молитву о спасении своей души обязательно прочла бы, но полотенцем все одно отходила бы, – уверенно сказал Иван.

– Лихая у вас мамка, – не без уважения произнес Петр. – Тогда не будем доводить ее до греха, а себя до позора. Куда идем-то?

– В деревеньку. Я тут подумал, ну его, к ляду, во дворе располагаться, все одно не удержимся от шума.

– А вот это ты верно решил. Пошли.

Цокот копыт и перестук колес по каменной мостовой раздражали слух, хотя обычно действовали на кардинала умиротворяюще. Впрочем, сейчас он пребывал в таком настроении, что любая мелочь действовала ему на нервы.

Подумать только, этот мальчишка, этот непутевый волокита за юбками возомнил, что он может кричать на своего первого министра! Да по сути вся Франция держится только на нем! Флери предпринял много усилий для того, чтобы удалить короля от управления государством. И, видит Бог, всегда считал себя правым.

Людовик Четырнадцатый не был ни выдающимся правителем, ни гениальной личностью. Но зато он обладал несомненным чутьем и приближал к себе по-настоящему талантливых людей. Что в итоге позволило ему оставить после себя мощное государство, с надежными и сильными союзниками.

Его же правнук оказался полной бездарью. К этому выводу кардинал пришел, еще когда только занимался его воспитанием. Наследника французского престола отличали леность и тяга к развлечениям. По сути он так и остался избалованным и глупым мальчишкой.

И вот этот, с позволения сказать, король посмел орать на своего воспитателя и первого министра, как на нашкодившего мальчишку. Вместо того чтобы возмутиться самим фактом казни французского посланника, пусть и причастного к заговору, он взбесился оттого, что кардинал смел умыслить убийство помазанника Божьего.

Большого труда стоило убедить короля, что ни кардинал, ни Франция к этому происшествию не имеют никакого отношения. Всю вину кардинал свалил на покойного Шетарди и его авантюризм. Было доподлинно известно, что маркиз преуспел в России и стал любовником наследницы престола Елизаветы. Скорее всего, этот успех настолько вскружил ему голову, что он решил взойти на русский престол.

Для дикой Московии ничего удивительного или необычного. Если уж простолюдинка смогла стать императрицей, а обычный торговец пирожками вершил судьбу всей империи, ввергая в трепет представителей древнейших и влиятельнейших родов, то маркизу, представителю древнего французского рода, вообще никаких препятствий в его честолюбивых планах.

Разумеется, последнее возможно при удачном стечении обстоятельств. Но ведь все именно так для него и складывалось. Так что король Франции вправе требовать, чтобы маркиза препроводили на родину для разбирательства и суда ввиду нарушения им присяги и долга.

Именно такой ответ и был отправлен в Россию. Но Флери бесила даже не неудача, постигшая его на Востоке, и не оплеуха, отпущенная Франции. Он был вне себя от того, как повел себя с ним король. Боже, храни Францию! Что будет, когда кардинала не станет? Об этом не хотелось даже и думать.

Эти думы были тем тяжелее, чем чаще он начинал задумываться о России. Быть может, он ошибся и нужно было сразу искать с ней дружбы? Он же решил сначала возвести на престол угодную ему фигуру. Недооценил он мальчишку.

А ведь начинал так же, как и Людовик. Охота, развлечения, женщины с юного возраста да бесчинства, творимые его приближенными с его прямого попустительства. И вдруг такая разительная перемена. Кардиналу доносили, что уже несколько лет подданные все чаще называют Петра Калитой. Был такой правитель в Московии, что всегда о выгоде пекся и приумножении казны.

Что-то отдаленно похожее есть. Но только и того, что «что-то». В облике этого мальчишки все чаще проступает лик его деда. Но нет, и это сравнение также не годится. У Петра Второго было свое, особое лицо. Он более прагматичен, дальновиден, скрытен и агрессивен.

Как-то кардиналу доводилось наблюдать старую, добрую английскую забаву – травлю быка. Для этого используется особая порода собак, с неправильным прикусом, которую англичане называют бульдогами. Этих животных отличает буквально мертвая хватка.