Константин Калбазов - Сборник фантастический циклов-2. Компиляция. Книги 1-21

В результате придворных интриг из присутствующих только Головкин сумел удержать и упрочить свое положение в то время, когда эти трое были отправлены в опалу. Даже вернувшись к государственным делам, они оставались по положению ниже его. Казалось бы, к чему ему участвовать в этом нелепом заговоре? Вряд ли ему удастся добиться еще большего влияния, должность канцлера – это вовсе не шутки.

Но так уж случилось, что помимо собственных интересов Гавриилу Ивановичу была вовсе не безразлична судьба России. Не мог он спокойно смотреть на то, как молодой император планомерно разрушает то, что возводилось Пером Великим, в том числе и стараниями самого Головкина.

Казна испытывает небывалые трудности, денег катастрофически не хватает. Казалось бы, обнаружилось хорошее подспорье в виде алтайских и забайкальских серебряных рудников. Но вместо того чтобы взять их в казну, он разрешает разработку частным лицам. Затеял строительство какого-то городка в глухом лесу и выделяет на его содержание немыслимые суммы. Увеличил выделение финансов на Академию наук, да еще затеял Северную экспедицию. Создал еще одну коллегию, на этот раз медицинскую, и выделил средства на создание отдельного медицинского университета. Начал программу по устройству оспенных домов.

Выделил огромную сумму на содержание Прикаспийской губернии, где за казенный счет решил как возродить старые промыслы, так и наладить новое производство. А ведь уж не первый год стоит вопрос о том, чтобы вернуть эти земли Персии, так как их содержание висит на России непосильным ярмом. К чему такие траты, если ясно, что те земли должны будут отойти персам.

Подобная политика ведет к осложнению отношений с Надир-шахом и может спровоцировать войну. И это в то время, когда ситуация в Европе пребывает в напряженном состоянии и грозит разразиться войной. Биться на два фронта? Это может стоить России очень дорого.

Внушали опасение и другие его шаги. Он издал указ о трехдневной барщине, что в значительной мере урезало права землевладельцев. Кроме того, запретил промышленникам использовать на заводах и мануфактурах труд крепостных, за исключением помещичьих мануфактур. Данный указ не коснулся только тех промышленников, которые к моменту написания указа имели дворянство.

Помещикам запретили передавать своих крепостных на заводы. Теперь они могли только заменить барщину оброком. Где и как крестьяне станут добывать деньги для выплаты, решали уже они сами. Из-за этого владельцы заводов, чтобы не разориться, были вынуждены привлекать работников, обеспечивая наиболее выгодные условия оплаты. Это в значительной степени снижало их доходы.

Такой подход мог повлечь за собой резкий спад промышленного производства. Даром, что ли, Петр Великий всячески поощрял заведение заводов и мануфактур? Наличие сильной промышленности России просто необходимо. Всеми своими успехами покойный император был обязан именно тому, что в свое время, не жалея сил, поднимал промышленность.

Кроме того, во многих провинциях стали появляться села, где Петр опробовал новую модель владения землей. В одном случае земля передавалась в собственность крестьянам. В другом – переходила в руки общины, которой назначалась норма поставок зерна в казну, все полученное сверх являлось уже их собственностью.

Это новшество коснулась только государственных крестьян, да и то лишь мизерной их части. Но было понятно, что, если модель хорошо себя зарекомендует, Петр займется ее широким внедрением. Глупец. Он не понимает, что государство может охватить волна крестьянских бунтов.

Словом, все, что вытворял Петр Второй, вело Россию к пропасти. Мог ли Гавриил Иванович, положивший на служение Родине свою жизнь, спокойно взирать на происходящее? Вот уж нет. Этого взбалмошного мальчишку нужно остановить. Остановить, пока он не наделал еще больших глупостей и все не зашло слишком далеко.

Голицыны частично руководствовались теми же мотивами, а частично ими владела обида за недавнюю опалу и понесенные убытки. К тому же Дмитрий Михайлович все еще лелеял мечту об устройстве в России дворянской республики. Долгоруков не мог простить гибели своих родных, принявших страшную смерть на эшафоте. И вместе с тем также считал политику Петра Второго губительной.

С гвардейцами дела обстояли просто. У них появилась возможность ухватить удачу за хвост и сделать карьерный взлет. Кому не затуманит разум возможность из капитана, пусть и лейб-гвардии, стать генералом. Ну и сознание причастности к чему-то весьма значимому, куда же без этого.

– Случилось то, Гавриил Иванович, что Ушакову известно о нашем заговоре, – резко усаживаясь за большой письменный стол, на стул с высокой спинкой, произнес Дмитрий Михайлович.

– Это точно?

– Точнее некуда. Вот господа офицеры, – кивок в сторону трех гвардейских капитанов, – сообщают, что в их среде нашелся один, состоявший на службе Ушакова.

Головкин требовательно посмотрел на офицеров. Те верно истолковали его взгляд, и один из них, прокашлявшись, доложил:

– Мой поручик Треухов. Мы как раз выходили из трактира, когда он споткнулся и сильно приложился головой о мостовую. Ну мы подхватились и к медикусу. Спасать эту гниду. А он в бреду давай разговаривать. Словом, оказался подсылом ушаковским.

– То есть что именно известно Ушакову, мы не знаем?

– Не знаем, – подтвердил вывод Головкина хозяин дома. – Но времени у нас нет. Нужно действовать, и немедленно.

– Как некстати, – вздохнул Головкин. – Мы еще не успели в должной мере подготовиться. Нам все еще не удалось вовлечь в заговор Елизавету и заручиться гарантиями своего влияния на нее в будущем.

– Она всего лишь кукла, думающая только об ассамблеях, нарядах и украшениях, – отмахнулся Долгоруков.

– В ней течет кровь Петра Великого, – покачав головой, возразил Головкин. – Что это значит? Посмотрите на Петра Алексеевича, и вам все станет ясно. Возводить ее на престол, не опутав перед тем сетями, опасно.

– Но еще опаснее ничего не делать. Ты верно заметил, Гавриил Иванович, в мальчишке дедова кровь. Так что действовать нужно быстро, а там, даст Бог, приберем Елизавету к рукам. Уж безобразия, творимые Петром, она продолжать не станет.

– Да я и не спорю с тобой, Дмитрий Михайлович. Просто хочу всех нас предостеречь. Надеюсь, вы уже начали действовать? Или ждали меня?

– Начали, – решительно произнес хозяин дома. – Петр нынче на ассамблее у Механошина. Когда будет возвращаться, его и повстречают.

– Господа офицеры? – Головкин перевел взгляд на преображенцев.

Его поведение никого не удивило. Пусть встречи проходили в доме Голицына, душой и руководителем заговора был именно канцлер. Да и могло ли быть по-другому. Случись удача, именно он станет основным представителем при государыне.