Александр Седых - Сын ведьмы

— Здравия желаю, Ваше благородие! — вытянулся во фрунт Алексей. За время ожидания он уже продумал несколько вариантов собственных действий.

— Садись казак, серьёзный разговор есть, — козырнув ладонью, уселся за стол капитан и пригласил Алексея занять место рядом. — Не дадут тебе спокойного житья в полку. Переходи служить к нам в дивизионную контрразведку. Работа у нас творческая и рисковая, как раз по тебе будет.

— Спасибо, Ваше благородие, но воевать мне что — то совсем расхотелось, — понурив голову, честно признался Алексей. Обманывать хорошего человека было бы неправильно.

— Так и я не пищу от радости, — грустно покачал головой капитан, — но воевать — то надо.

— Не правильная это война — зряшная, — не знал, как выразить свои чувства Алексей.

— Против Веры, Царя и Отечества пойдёшь? — сдвинув брови, мрачно взглянул капитан.

— За Веру и Отечество я всегда постою, а вот насчёт царя и компании — сильно разочаровался. Не нравится мне буржуазный строй на Руси, я теперь за анархию ратую.

— Это за безвластие, что ли?

— За власть народа!

— И как такой народ себя от нашествия супостатов защищать станет? Без армии, без командования?

Капитану по долгу службы приходилось знакомиться с различными течениями в политике.

— Как казаки в старину ополчались, всем миром. Выберут станичники боевого атамана, соберут народное войско, а после войны распустят по домам.

— Распустить армию хоть сейчас можно, а вот собрать что — то не получается, — усмехнулся офицер.

— Так потому, что война не праведная, не за интересы народа! — горячился юный революционер, не обращая внимания, с кем дискутировать о власти задумал. — Ведь сперва — то добровольцы валом пёрли!

— Глупые были, пороху не нюхали, — отмахнулся офицер. — А как смерть в глаза увидели, так и воевать, сразу расхотели. Нет, брат, без железной дисциплины сильное войско не получится. Умирать никому не хочется.

— Так то, если зря умирать, за шкурные интересы буржуазии. А за Отечество и Веру казаки испокон веку шли на смерть. И ни наград, ни денег им не надо, потому что за своё дрались, за жизнь родного казачьего племени. Так и весь народ анархисткой державы должен встать на защиту родины.

— Да ты, батенька, стал идейным анархистом, — невесело подвёл итог Кондрашов, поняв, что переубедить наивного мечтателя логическими доводами не получится. — Только нет нигде в мире анархистского государства, не выстоять хаосу против железной дисциплины.

— Мы свой, мы новый мир построим! — загорелись энтузиазмом глаза юного революционера.

— Кто был ни чем, тот станет всем, — криво ухмыльнулся капитан. — Уже подобное проходили, во французскую революцию. Только потом этот лозунг переродился в: «Грабь награбленное».

— Так атаманов надо выбирать правильных, — указал на просчёты старой революции образованный современник.

— Где же таких… праведных — то столько набрать, — грустно вздохнув, легонько стукнул честного парня в плечо капитан. — Если бы ты в контрразведку пошёл, то легко и себя и товарищей от беды спас.

— Я и так спасу, — нахмурившись, пробурчал под нос казак.

— А вот самодеятельности мне в полку не надо, — погрозил пальцем капитан. — Освободишь товарищей, но подальше от линии фронта. Только поклянись, что не станешь потом против царя ничего дурного злоумышлять.

— Так не враг же я братам — казакам, они на фронте за самодержца жизни кладут, — потупился революционер. — Нет, до великих идей анархии общество само дозреть должно. Я буду лишь источником света в тёмном царстве. Клянусь просвещать народ и ничего боле. Долог путь к истине. Царь может пока спокойно править.

— Ну, спасибо, что разрешил династии Романовых править, — превратил всё в шутку жизнерадостный капитан, хотя сам принял клятву странного казака всерьёз — глаза мальчишки не лгали. — Теперь поехали на судилище. Приговору особо не обижайся, не горячись зря, формально всё по закону империи будет — я прослежу.

С переднего края фронта вышли в сопровождении пехотного взвода. Впереди ехал на коне Кондрашов. У луки седла капитана гордо шагал, высоко подняв голову в чёрной папахе, казак Ермолаев. Затем шёл поручик Ширков, возглавляя взвод с винтовками на плече, примкнутые штыки грозно сверкали на солнце треугольными гранями. Когда вошли в посёлок, солдаты не начали, по — обыкновению, горланить походную песню, а перешли на чёткий строевой шаг. Подошвы сапог выбивали пыль с дорожной полосы, угрюмым стуком оглашая пустынную улочку. Глухое эхо заметалось среди изб, стучась в окна и двери.

Вслед за отрядом потянулись в центр посёлка люди. От лазарета ковыляли, опираясь на костыли и палочки, раненые. Тыловики бросали дежурные дела и тоже со всех окраин спешили к штабу.

Алексея нагнал фельдшер Печкин и, дёрнув за рукав, громко поведал новости, чтобы и капитан услышал:

— Ты чуток продержись Алексей, Роман Васильевич на передовую поскакал, постарается убедить командование полка пересмотреть ошибочное решение трибунала.

Печкин, хоть регулярно и писал доносы в контрразведку, но вины за собой не чуял. Ведь это он с первым санитарным обозом отправил весточку капитану Кондрашову, что на Алексея жандармы охоту устроили. Потому и успел вовремя прибыть контрразведчик на место расправы. А уж теперь капитан ценного казака в обиду не даст.

Только вот у злодея Хаусхофера тоже свои информаторы имелись, и палач спешил привести приговор в исполнение, пока штабное начальство не передумало. Конечно, зря он знаменитого казака в одну связку с вредным анархистом увязал. Но уж очень хотелось до проклятого казачьего шамана дотянуться, много нервов он Хаусхоферу попортил. Однако жалеть об ошибке поздно, надо побыстрее заканчивать аттракцион. Городской жандарм не позволит капитану Кондрашову самоуправствовать. А командир полка, получив записку от родственничка из города, вмешиваться в процесс не станет. Только и долго делать вид, что сильно занят на передовой, тоже не сможет — Хаусхоферу придётся с казнью поспешить. За что инициатора крайних мер могут слегка пожурить, но то уже мелкие издержки процесса. Главное — враги будут казнены, а недруги напуганы. Смертельно опасный Хаусхофер заставит себя уважать!

Прознав о доставке последнего осуждённого, главный жандарм вывел остальных двух революционеров на площадь и поставил спиной к бревенчатой стене амбара. Жандармы двумя пятёрками расположились по флангам, а отделение солдат комендатуры выстроилось параллельно стене, в десяти шагах. Внутри квадрата метался возбуждённый штабс — капитан.

— Требую передачи преступника под юрисдикцию полевого трибунала! — нервным криком встретил прибытие отряда на площадь распорядитель казни и обернулся за поддержкой к поручику жандармерии.