Евгений Щепетнов - Нед. Перекресток судеб

- Давно я тут?

- Нет. Привезли, втащили, бросили. Парни пошли прощупать у тебя карманы – а ты очнулся. Не думали, что ты очнешься.

- Почему это? – поднял брови лекарь.

- А ты себя со стороны видел? Весь в крови, лица-то еле рассмотришь. Да и стражники сказали, чтобы как ты сдохнешь – им покричали. А еще сказали, что когда ты перекинешься, можем забрать твои шмотки себе. Мертвому-то она все равно не нужна!

- Ясно. Что-то говорили, за что я здесь?

- Кто? Стражники?

- Стражники - что-то говорили о том, за что я здесь? – медленно, как для идиота повторил Жересар.

- Ну...да. Говорили, что ты разбил челюсть троюродному брату капрала Девада, что на базаре шастает. Что напал на Брюска, избил его и ограбил.

- Понятно. Что мне грозит? Что теперь будет?

- Ну что...в рабство продадут скорее всего. Ты - вон какой здоровый. В рабство, и все! Не повесят – нет. В рабство, ага.

- А здесь кого собрали? Что за люди?

- Всякие. Есть уважаемые люди – авторитетные. Есть просто пьяницы, которых прихватила стража за буйство в трактире, а у них не было денег оплатить разгром. Щас ждут когда родственники выкупят. А то мож и отрабатывать заставят. Всякие есть.

- А как же авторитетных-то сюда загнали – усмехнулся Жересар – если они авторитетные? Насколько понимаю – все ваши банды платят стражникам.

- Само собой платят. Иначе работать не дадут. А эти...вовремя не заплатили, или работали не там, где им позволили работать стражники. Если кто работает в порту – не моги лезть на базар. И наоборот. Вон тот жену убил. Скорее всего повесят – убивать можно только благородным или по суду, палачу. Вон те подрались – соседи, и на них подали жалобу. Вон тот...да какая разница? Ты кто вообще? Откуда взялся? Чего ты этого козла покалечил? Дай догадаюсь – они хотели тебя на деньжонки потрясти, а ты их уложил? Здоров ты, да...вот только не рассчитал. Так-то Брюск крыса еще та, я его не люблю. Так ему и надо. Но капрал Девад авторитетный, да. Он всех на базаре строит – там, где ему позволено сержантом строить.

- Плевать мне на капрала и сержанта – хмуро прогудел Жересар – ты вот что скажи – мне человека найти надо, он должен был сюда приехать. Нед его звать. Молодой такой, лет двадцать.

- Ты чудак такой! – хихикнул парень – ты хоть представляешь, сколько людей приезжает в этот город? И сколько здесь живет? В порту не протолкнешься от приезжих!

- А чего так много приезжих? – поинтересовался Жересар – всегда так было?

- Всегда. Большой порт, да. И металл везут из Винурга – все через Шусард, и золотишко мыть стали на западе, и вообще – людей много приезжает, город растет.

- Здесь кормят?

- Есть захотел? Кормят. Один раз в день. Вечером. И воды дают. Ежели в сортир – вон туда, там канава в полу. Удобства тут никакого, но и долго обычно не задерживаются. Завтра к обеду будешь болтаться в петле, или звенеть цепями. Девад злой на тебя шибко.

- И что, все на самом деле решат, что приезжий набросился на банду Брюска и ограбил их? – криво усмехнулся Жересар – неужели настолько продажный судья?

- Да ему плевать на нас! – хихикнул собеседник – ты что думаешь, кто-то будет разбираться? Есть показания капрала и его двух-трех помощников. Не верить им основания нет. Почитает судья их писульки – и все, шагай к палачу! Закуют в цепи и отправят на рынок, туда, где торгуют рабами! И вечером ты будешь или на гребной карюге, или еще где-нибудь - кто купит, у того и будет, в общем. Ты что, не знаешь, как это делается? С луны упал?

- Честно сказать – никогда не задумывался, как тут все происходит. Меня это дело не касалось. Военный суд – это знаю, а вот гражданский – никогда не имел дела.

- А! Ясно! Вояка бывший, да? Вон откуда ты такой здоровый-то. В лесорубы скорее всего купят, будешь на цепи лес рубить. Убежать-то не дадут, не надейся. Лучники сажают стрелу прямо в затылок, так что не балуй.

- Все, шагай отсюда, я спать буду – опустошенно сказал Жересар и закрыл глаза.

- Можешь не проснуться – серьезно предупредил парень – ты уважаемого человека покалечил и его людей. Теперь сиди, да оглядывайся.

Лекарь промолчал, а парень поднялся с охапки соломы и пошел дальше, туда, где сидела основная масса людей. Они сидели, лежали небольшими группками и по одному, а когда парень подошел, дали ему место и он начал что-то говорить – видимо рассказывая, о чем беседовал с новичком.

Жересар проводил его взглядом, потом закрыл глаза – видеть то, что он видел сейчас - совсем даже не хотелось, и у лекаря на душе было гадко и тоскливо. Попасть в темницу вместе с ворами, пьяницами, убийцами и другими ублюдками всех мастей и статей – великолепное завершение лекарской карьеры в Корпусе Морской Пехоты. А еще хуже было бы остаться тут, в этой темнице, с отрезанной башкой. Если продырявят, это ерунда, хуже дырявили, и выжил – спасибо демону. А вот если башку отрежут – здесь уже без вариантов, покойник. Да будь что будет!

Жересар вытянулся вдоль стены, подложив под себя солому и закрыл глаза, впадая то ли в сон, то ли в какой-то ступор, транс - чего с ним никогда не было. Ему опять стало казаться, что он поднимается над своим телом и взлетает вверх, к крыше – бесплотный и свободный, как утренний ветер с моря.

Посмотрел на себя сверху – грязный, в синяках, лицо, с пробившейся седой бородой, окровавлено, на правой щеке засохшие рубцы, как будто сюда кто-то ткнул копьем, или кинжалом.

«Может и ткнули, свободное дело!» – подумалось лекарю – «Лихо махали копьишками-то! Суки! В первый ряд бы их, да чтобы налетела лавина исфирцев, закованных в сталь! Небось сразу забыли бы о поборах на рынке и наложили в штаны, подонки!»

Поругавшись, Жересар пожелал оказаться над группой «товарищей по несчастью», среди которых он увидел побитых им негодяев. Те все были живы, хотя и не очень здоровы – с разбитыми лицами, перекосившиеся, как старый дом, кривые, они не были похожи на ученых или лекарей, а больше всего напоминали побитых бандитов, собиравшихся затеять заговор против своего обидчика. Потому следовало послушать, о чем супостаты говорят – если получится, конечно.

А говорили они о том, что как только все затихнет, все уснут, надо подойти и воткнуть в глаз этой твари нож. Под «тварью», надо понимать, они имели в виду Жересара, на которого заговорщики бросали огненные взгляды.

Жересар повисел над ними несколько минут, и когда ему надоело перечисление кар, которые должны пасть на голову нечестивца, посмевшего обидеть таких уважаемых людей, отплыл в сторону и стал подниматься вверх, сквозь кирпичное перекрытие.

Душа Жересара пронизывала толщу обожженных кирпичей, как ветер проходит сквозь открытое окно. Ни малейших затруднений, ни каких-то неприятных ощущений – вот только что он был в темнице, и уже стоит в большом пустом зале, в окна которого заглядывает низкое вечернее солнце (Что, уже день прошел?! Ну и ну...)