Владимир Поселягин - Управленец [litres]

Как я это понял? Так по поднимающейся крышке. Это означало, что мне снова восстанавливали сердце и у меня была клиническая смерть. Срок моей ликвидации ещё не подошёл, поэтому меня и отправили лечить, а не выбросили в утилизатор и не забыли обо мне. Ещё поборемся.

Мгновенно покинув лежанку капсулы, я нанёс удар рукой в висок опешившего от моей быстроты и реакции медтехника. Тот начал заваливаться на спину, а я, добавив ему ещё пару раз, метнулся к пульту управления капсулы, чувствуя, как кровь течёт по моей спине.

Меня всегда укладывали в неё, поэтому я ожидал, что проведённая диверсия сработает. Да-да, я смог перестроить капсулу под свои замыслы, и полчаса назад капсула удалила у меня нейросеть вместе с приросшим к ней имплантом подчинения. Другого выхода не было. Всё повторялось в той же последовательности, что и во время моего второго попадания на Гурию.

Думаю, пока есть время и я вожусь с капсулой, вручную проводя настройку, можно пояснить, что и как происходило на начальном этапе моего освобождения. Да, благополучно прошёл только первый пункт, я избавился от импланта, о чём пока никто не подозревал, капсула была экранирована, и нейросеть с имплантом я ещё не доставал, чтобы они не подали сигнал тревоги, то есть о побеге раба. Мне ещё требуется бежать со станции, но думаю, справлюсь, уж в чём, в чём, а в этом опыта у меня на десятерых хватит.

Так вот, в тот день, когда мы общались с Тимом и меня доставили в медсекцию, я разыграл, как поскользнулся и ударился о край капсулы, отчего медтехник принял то решение, которого я ждал и на которое надеялся: он направился за аптечкой, на несколько секунд оставив меня один на один с капсулой.

В этой медсекции не было своего искина, всё держалось на местных работниках. А за безопасностью на территории следил другой искин, отвечающий за систему внутренней безопасности, и только за ней. Он не смог отследить, что операция шла не так, так как на экран специально для медтехника шли другие показания работы капсулы, «правильные», чтобы он не забеспокоился.

Камера в боксе была давно сломана, это местный вырубленный мной медтехник устроил, чтобы никто не отследил его махинации. Этим я и воспользовался. Когда он вышел, я добрался до пульта, вытянул шнур и воткнул его в нейроразъём правой руки, отправив сжатый пакет с нужными программами, которые распаковались за два часа. К возвращению техника я уже сидел у капсулы, показывая, что в сознании. Ну а когда меня через пару дней положили, то программы, определив по ДНК, что клиент тот, кто нужен, сработали, как им и полагалось.

Эти программные пакеты я писал последнюю неделю. Помните тот раздел в нейросети, который я случайно обнаружил? Это был пакет поддержки инженера по созданию программ для искинов и компов. Я о нём не знал, более того, его не было в описании баз, да и в настройках тоже не упоминалось, однако он имелся, и при отключении других функций нейросети я его случайно нашёл. Именно с его помощью я создал эти программы и запустил их в капсулу. Они были составлены так, чтобы после нового моего попадания в капсулу по минимуму восстановить моё сердце и с максимальной скоростью, можно сказать на грани фола, удалить нейросеть. Всё это было сделано, операции были проведены в те временные рамки, за которые обычно восстанавливается сердце, комплексное же лечение медтехник мне не проводил, экономя лекарства. Так что я его не насторожил, хотя капсула и не успела заживить мне место проведения операции и оно кровоточило. Однако дело было сделано – я избавился от симбиота.

Первым делом я снял с руки медика старый армейский коммуникатор, который он, видимо, использовал для хранения личных файлов, музыки и фильмов, я его давно приметил. После этого отформатировал прибор, застегнул на своей руке, дав взять анализ ДНК, и на него из памяти капсулы скинул сохранённые там программы-вирусы, которые должны были мне скоро понадобиться. Я заранее подумал о том, что лишусь нейросети, и всё из её памяти перенёс в медкапсулу, а сейчас уже на коммуникатор.

Оружия никакого в боксе не было, поэтому, закончив с настройкой капсулы, я с трудом, действуя одной рукой, поднял здоровяка и, перевалив его через бортик медкапсулы, активировал закрытие крышки. Всё, если его в течение часа не извлекут из капсулы, он навсегда превратится в растение.

Я подбежал к шкафчикам, открывая их и разглядывая содержимое. На одной из полок обнаружилась знакомая аптечка. Значит, медтехник не стал её уносить обратно, посчитав, что в будущем она может пригодиться. Что ж, он не ошибся.

Взяв её, я прицепил аптечку себе на затылок, и та начала закрывать рану, останавливая кровь. Судя по миганиям красных диодов на ней – я рассмотрел это в зеркало, – рана серьёзная. Для аптечки работы тут на пару дней, так что я не стал её снимать.

После этого я обтёрся специальным раствором и салфетками и подошёл к шкафчику, где лежал мой комбез. Да, его цвет выдавал во мне раба, но другого не было, а у этого хоть была функция скафандра. То есть его рекомендовалось носить на станциях и кораблях. У других рабов такого не было, его получали только для ценных специалистов-рабов. Весёлый жёлтый цвет выдавал меня издалека с головой, но шанс для побега я упускать не хотел.

Одевшись, я дождался, когда комбез привычно подгонится по моей фигуре, культя тоже была в рукаве и шевелить ею я мог.

Подхватив сумку с трофеями из медицинских шкафчиков, я ещё раз осмотрел бокс, не забыл ли чего, и, открыв дверь, вышел из него, сделав привычное туповатое выражение лица.

Этот коридор искин уже контролировал, поэтому я и шёл, подволакивая ноги, как и раньше. Но скоро он сообразит – я есть, а сигнала импланта нет, и прозвучит тревога. Так и оказалось, пройти я успел до выхода, и даже покинул медсекцию, когда прозвучал зуммер, и я рванул вперёд. Мой план только-только начал действовать. Всё шло как по нотам. Я, конечно, в большинстве импровизировал, но главное – не сходил с проработанной линии и действовал так, как и планировал.

Сразу после того, как зазвучал зуммер, я рванул на максимальной скорости к углу ближайшего коридора. Там, за углом, в двенадцати метрах был технический люк во внутренние коммуникации. Мне требовалось за семнадцать секунд добежать, взломать его и проникнуть внутрь, закрыв за собой крышку. Потому что, если не успею, через двенадцать секунд у этого люка будут охранные дроиды станции.

Успел едва-едва. Я открыл люк, замкнул сигнализацию небольшой иглой, которую прихватил из медсекции, закрыл люк и, шустро перебирая рукой и ногами – лаз был узким, – попёр вперёд. Добравшись до ближайшего перекрёстка, направился наверх. Искинам и СБ станции теперь нужно послать в эти коммуникации всех свободных технических дроидов, чтобы хотя бы обнаружить меня, потому что эти ходы пронизывали станцию на много километров вокруг, и найти в них кого-либо довольно трудно. А если это инженер с нужными знаниями, то фактически невозможно. Хотя я просто тупо поставил бы на важных перекрёстках людей или дроидов и ждал – всё равно какой-нибудь из них я пересёк бы. Таких перекрёстков всего около двухсот.