Маргарет Уэйс - Циклы Звездные стражиКрис-киборг.Компиляция. 1-6

Забытый инъектор со смертельным ядом лежал на полке. Рауль взял его, изучил вид жидкости, понюхал ее, провел собственный экспресс-анализ и спрятал инъектор под подушкой. Подойдя к компьютеру, он пролистал заметки, сделанные женщиной, с интересом прочел некоторые абзацы.

Как называется корабль?

Теперь голосок звучал гораздо отчетливее, и Рауль узнал его. С воспрянувшей в сердце надеждой он обыскал лабораторную комнату, но ничего не нашел. Тогда он вернулся к компьютеру и просмотрел все доступные файлы. Тщетно.

Рауль расстроенно смотрел на экран, покусывая нижнюю губу. Его руки рефлекторно сворачивали и разворачивали подрубленный край омерзительного больничного халата.

И тут он заметил метку, вытисненную на внутренней стороне полы халата. Метку прачечной.

Рауль блаженно улыбнулся. Вернувшись к койке, он вытянулся на ней, накрылся простыней и поудобнее пристроил голову на подушке.

— Корабль называется «Канис-Майор-один», — доложил он Малышу и расслабился, наслаждаясь бодрящим воздействием мощной дозы снотворного.

Крис проснулся с паническим чувством, всегда охватывавшим его, когда отключались кибернетические системы. Чей-то храп поблизости звучал очень успокаивающе. Повернувшись, он увидел Дока, заснувшего прямо на стуле рядом с его койкой.

Тайхо, плохо переносивший гиперпрыжки, раскинулся на своей койке, время от времени подергиваясь и издавая слабые стоны. Малыш напоминал сверток из одеял. За обычным гулом двигателей и вибрацией переборок был слышен голос Гарри, разглагольствовавшего на тему о блохах.

Крис провел детальную проверку системы. Все функционировало нормально. Должно быть, Куонг починил его, пока он был без сознания. Киборг встал с койки и направился в рубку.

Джамиль с крайне утомленным видом слушал излияния Гарри. Дарлин Мохини лишь делала вид, что слушает. На самом деле она, возможно, не слышала ни слова, а просто сидела, глядя в пространство перед собой.

Крис пожевал закрутку.

— Всем привет, — сказал он. — Как дела?

— Отлично, — жизнерадостно отозвался Гарри. — Просто замечательно.

— Ты как, в порядке? — грубовато осведомился Джамиль.

Крис кивнул и поспешил сменить тему. Он не любил говорить о своих «проколах», как их называл Куонг.

— Какое у нас расчетное время выхода?

Гарри взглянул на свои приборы.

— Шесть часов сорок четыре минуты и семь секунд.

— Хорошо. Вам с Джамилем не хочется поразмять ноги?

Джамиль покосился на Дарлин и встал. Гарри остался сидеть.

— Прогуляйся, Гарри, — повторил Крис. — Разомни ноги.

— Давай, дружище. — Джамиль подтолкнул здоровяка. — Можешь показать мне ту видеокассету.

— Э-э-э, да, конечно. Если ты действительно хочешь. Знаешь, я и не подозревал, что насекомые-паразиты обладают такими интересными особенностями. К примеру, слышал ли ты, что блохи славятся своей прыгучестью…

Они вышли из рубки в коридор, ведущий к грузовому отсеку. Крис прислонился к консоли компьютера, пожевал закрутку.

Дарлин Мохини продолжала смотреть в пространство. Переступив с ноги на ногу киборг встретился с нею взглядом.

— Назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должен выкинуть тебя в космос через воздушный шлюз, — тихо сказал он.

— С чего начинать?

Крис сделал неопределенный жест.

— Как насчет того дня, когда ты решила продать нас Юнгу?

Дарлин вздохнула.

— Я этого не делала, Крис. Ты должен поверить мне. Не делала.

Крис промолчал, оставшись при своем мнении. Сжевав одну закрутку, он принялся за другую.

— Я признаю, что совершила большую ошибку. Я знала это и тогда, но когда разобралась… Мне следовало поговорить с тобой, Крис. Я хотела…

Она закрыла глаза и вздрогнула всем телом. В рубке космоплана было холодно, а ее униформа — белая блузка и черные брюки с отглаженными стрелками — предназначалась для комфортных, кондиционированных помещений космической станции. Крис внезапно заметил, что он по-прежнему одет в желтый комбинезон. Он огляделся, увидел огромную пуховую куртку Гарри, висевшую на спинке кресла, и протянул ее женщине. Та с благодарностью набросила куртку на плечи и закуталась в нее.

— Я часто спрашивала себя, могло ли это что-то изменить, — продолжала она. — Возможно, если бы я открылась тебе после брифинга, до того, как мы улетели на Тайсор-тринадцать… встретилась с тобой в баре, как и обещала, поговорила о… — Она оборвала себя на полуслове. — Наверное, я не должна была так копаться в себе. Тогда я смогла бы заметить опасность…

Она печально взглянула на киборга. Ее руки безвольно лежали на коленях.

— Я не могла! Хотела, но не могла! Проклятье, Крис, неужели ты не можешь понять? Ты был прав, абсолютно прав. И я ненавидела тебя за эту правоту. Я не хотела услышать от тебя: «Ну вот, я же тебе говорил…»

Крис вынул закрутку изо рта.

— Да, я догадывался и собирался извиниться перед тобой. Твоя личная жизнь меня не касалась. Лучше бы я держал рот на замке. Просто… — Он покачал головой.

— Ты пытался спасти меня от меня самого. — Дарлин улыбнулась грустной, кривоватой улыбкой Роуэна. — Я знала это тогда. Знала правду о той женщине. Я просто не знала всей правды о себе.

Она немного помолчала, собираясь с мыслями. Наконец она заговорила, но киборгу показалось, что сначала она собиралась сказать что-то иное.

— Мне хотелось быть любимой. Так хорошо, когда вечером кто-то встречает дома. Я хотела иметь все то, что было у тебя с Марджори.

Крис швырнул изжеванную закрутку на стол. Дарлин взглянула на него и быстро отвернулась.

— Я слышала. Мне очень жаль…

— Итак, тебе следовало поговорить со мной в тот день, — жестким, холодным тоном перебил он.

— Да, — сказала Дарлин. — Мне следовало поговорить с тобой.

Дэлин Роуэн сидел в кресле космического челнока, делая вид, будто изучает материалы, полученные вчера во время брифинга в местной штаб-квартире агентства. Майкл Армстронг, их новый контролер, сидел рядом с ним и явно хотел скоротать время задушевной беседой, а Роуэну это было совсем ни к чему.

В других обстоятельствах он был бы только рад возможности поговорить с человеком, работавшим в центральном отделении ФБРБ и готовым поделиться сведениями о последних переменах, назначениях и умонастроениях на самом верху. Но не сейчас. Не сегодня. Ему ни с кем не хотелось говорить — даже со своим лучшим другом.

Роуэну было больно. Когда он поступил на службу в агентство, то вместе с остальными новобранцами прошел курсы рукопашного боя. Его нещадно избивали, пинали, швыряли, выкручивали и топтали ногами. Казалось, в его теле не оставалось ни единой клеточки, которая бы не испытывала боли. То же самое он чувствовал теперь, хотя боль была душевной, а не физической. И хотя он постоянно напоминал себе, что пострадало его самолюбие, а не настоящая любовь, боль от этого не становилась слабее. Он понимал, что упивается своими страданиями, получает от них некое извращенное удовольствие и старается продлить это.