Дмитрий Янтарный - Становление

— Я не думаю, что ты услышишь голос Серебра, — печально сказал Уталак, — с нами говорят лишь наши Доминанты. Не узнаем мы ничего нового.

Следующим к корзине подошёл Мизраел. Вскинув руку, он начал было говорить:

— Сирень чистая… — но, посмотрев на Уталака, замолчал. Читать молитву враждебному Цвету в замке драконов этого самого Цвета он не рисковал даже сейчас.

— Янтарь веселящий, дикий, бурю буйства несущий, кости дробящий, захлебнувшийся в хохоте, оседлавший смерч …

Тёмно-желтая энергия обвила Мизраела. Тот едва заметно поморщился.

— Не больно, — коротко сказал он, — но Янтарь совсем истосковался по своим драконам. На каждый призыв реагирует с таким бешенством, будто его призывают в последний раз. С другой стороны, зная природу Янтаря, сложно ожидать иного.

Последним к сиреневому драконёнку подошёл Геярр.

— Зелень тягучая, — тихонько запел он, — вязкая, словно смола. Обволакивающий покров, непроницаемый щит, Изумруд, равняющий чаши всяких весов…

Зелёная энергия обвила Геярра. Тот тоже закрыл глаза, внимательно вслушиваясь, но ничего. Ни малейшей реакции.

— Да, боли, в самом деле, нет, — сказал он, отходя к окну, — ну что ж, это уже что-то. Но, я так понимаю, действует это только здесь. И как нам распространить этот эффект на всех?

— Может, отталкиваться от пророчества? — предположил Мизраел, — в нём говорится, что двое должны соединить свои судьбы. Дитрих, несмотря на… перерождение, всё ещё отвечает условиям пророчества. Значит, необходимо дождаться, пока он вырастет… и женить?

— Это самый логичный исход, — кивнул Уталак. После чего обернулся и сказал:

— Меридия, мы, конечно, сказали женить, но не прямо сейчас. Пожалуйста, не касайся его — прикосновение пары он почувствует даже сквозь сон. Я уже не один десяток раз говорил, почему сейчас это опасно для него.

Меридия, пожирающая корзину глазами, уныло кивнула и отошла на своё место.

— Ладно. С этим всё понятно, — сказал Тарган, — давайте тогда расходиться. Уталак, раз уж ты вынудил нас дотянуть до темноты, то дозволь переночевать.

— Не возражаю, — кивнул Уталак, — где ваши гостевые комнаты, вы знаете. Меридия, прошу тебя, без глупостей.

Девушка уже выходила из кабинета вслед за своим отцом, но на обращение Хозяина замка обернулась и вежливо кивнула.

На следующее утро Дитрих на руках у Олесии вкушал все прелести бытия младшим братом, которой каждый рад погладить и приласкать. Да и сама Олесия никогда не скупилась на ласку для Дитриха. Уталак стоял рядом, созерцая сына и гадая, сколько же испытаний ему уготовано, и как мало у него времени, чтобы успеть всему научиться.

Мельком глянув в окно, он увидел, что трое Хозяев и Меридия вместе с Микаэро перевоплощаются в драконов, чтобы покинуть остров. Мизраелу пришла в голову идея пошерстить библиотеку Стигиана в поисках новых подсказок. Уталак, хотя и знал, что подобной информации там нет, не стал ему мешать. Мизраелу нужно было хоть чем-нибудь себя занять. Даром что его ещё и Меридия в спину поминутно подталкивает.

— Ой, а что это за красивая серебряная драконица? — спросил голос Дитриха. Обернувшись, Уталак в ярости увидел, что Меридия пролетела совсем близко от окна.

— Просто серебряная драконица. Мимо по делам пролетала, — сказал Уталак, на мгновение концентрируя в кулаке силу и используя положение Хозяина замка. Красивая серебряная драконица провалилась в воздушную яму на добрые двадцать метров и, верно истолковав намёк, направилась догонять своего изумрудного отца.

— А я её ещё увижу? — задумчиво спросил Дитрих, так и застывший в забавной позе, указывая лапкой в окно.

— Не исключено, — подтвердил Уталак, — когда вырастешь, может быть, и увидишь…

Уталак с неожиданной точностью рассчитал график роста принца Дитриха. И сумел установить день, который считается днём величайшей уязвимости для любого дракона: день первого обращения в человеческую ипостась. Дракон при этом испытывает до того сильное потрясение, что помочь ему сохранить здравый рассудок может лишь поддержка всей семьи. Дракон-сирота, обращающийся в человека в одиночестве, обречён сойти с ума.

Но принц Дитрих продолжал всех удивлять. После первого шока он, безо всякой подготовки, безо всякого обучения… просто встал и пошёл. После чего, впрочем, тут же смутился своей наготы и потребовал одежду, но сам факт… Всякому дракону нужно не меньше недели, чтобы привыкнуть к новому телу, к новой моторике, новым точкам равновесия тела… к тому, в конце концов, что у тебя теперь две ноги, а не четыре лапы. Но Дитрих словно и не замечал всего этого. Человеком он, как и в прошлой своей жизни, был невысоким, но крепко сбитым. Уталак поставил себе галочку в голове: тщательно, едва ли не лично следить за питанием принца.

И второй, не менее значимый факт. Как известно, драконы при обороте в человеческую ипостась на время теряют возможность пользоваться своими крыльями, так как они становятся слишком слабыми. Но Дитриха это не коснулось. Взлетев ровно через три года после возвращения из деревни Алдора, он до сих пор продолжал летать. Уталак глазам своим не поверил, когда на следующий день после оборота Дитриха в человека увидел, что принц, как ни в чём не бывало, летает по полю.

— Я сам удивляюсь, дружище, — сказал подошедший Микаэро, — может, это мы раньше неправильно воспитывали своих детей? Мы им после оборота говорили, что летать нельзя — они и не летали. А Дитриху мы об этом сказать забыли — вот он и полетел.

— Чушь, — с досадой ответил Уталак, — мы прекрасно знаем, что все наши дети потом всё равно пытались летать, да только ничего у них не получилось. Все падали и все потом нам об этом плакались. И до самого совершеннолетия могли в лучшем случае планировать к земле с высоты. И в этом сейчас состоит наша проблема.

— В чём? — не понял Микаэро, — в том, что Дитрих полетел?

— Именно, — поморщился Уталак, — как мы теперь установим ему совершеннолетие? Согласно нашим законам, дракон считается совершеннолетним в том случае, если он умеет обращаться в человека и летать в облике дракона одновременно. Как ты видишь, Дитрих сейчас этим условиям удовлетворяет. Но можешь ли ты назвать его сейчас совершеннолетним?

— Ты знаешь способ вычислить его возраст, — сумрачно сказал Микаэро, наблюдая, как сиреневый дракон над ними выписывает бочки, — и не сверкай на меня глазами. Когда у дракона происходит оборот в человека, значит, ему приходит время учиться. Ты больше не можешь прятать принца от Цветов. Он всё равно о них узнает.

— И этого я боюсь больше всего, — тихо ответил Уталак, — я не знаю, что будет, когда он с ними соприкоснётся.