Николай Романов - Император. Завоеватель. Победитель

Гримеры поработали с лицом великого князя, и его можно было провезти по городу в открытом гробу.

Женщины плакали, мужчины каменели лицами.

Народу на кладбище набилось полным-полно – только что на головах друг у друга не стояли.

Впрочем, охрана действовала довольно решительно, и как только стало ясно, что может случиться давка, вход перекрыли.

Отпевал погибших сам Светозар в часовне святого Романа.

Потом гробы вынесли, и состоялась панихида. Человеческие качества погибших вспоминали сослуживцы и близкие.

В конце слово взял император.

Глядя прямо в нацеленные камеры журналистов, он сказал:

– Друзья мои! Сограждане! Сегодня мы прощаемся с жертвами необъявленной войны, которая, тем не менее, уже некоторое время ведется против нашей страны. Это не первые ее жертвы. Все вы прекрасно знаете, что пресловутое пиратство неискоренимо только по одной причине: в Галактике существуют люди, поддерживающие его, люди, которым выгодна смерть отцов и слезы матерей и детей. Однако в последнее время ситуация изменилась к худшему. Это люди зашли слишком далеко. Если прежде при их негласной поддержке пираты нападали на приграничные планеты, то теперь эти люди приказали уже своим собственным военным напасть на центральный мир Фрагербритского Союза. У нас имеются неопровержимые доказательства того, что столицу Союза атаковали мерканские линкоры. Нам удалось захватить один из кораблей, и его государственная принадлежность не подлежит сомнению. В ближайшее время эти доказательства будут обнародованы. И у нас теперь не остается другого выхода, кроме как ответить ударом на удар. – Он повернулся к гробам. – Спите спокойно, друзья мои! Мы отомстим за вашу смерть. Ваши убийцы уже уничтожены. Но будут уничтожены и те, кто подослал этих рыцарей плаща и кинжала с заданием вонзить лезвие в ваши спины! Мы отомстим! И мы победим!

Он прекрасно понимал, что эта речь произведет в мире эффект разорвавшейся бомбы, и отныне у него уже не будет никаких вариантов, помимо военного решения проблемы.

Но, в конце концов, не этого ли он добивался с самого момента, когда сел на трон? И не этого ли добивался Вершитель Бедросо, с того момента, как он, Остромир, пришел к власти?

Если конфликт может быть разрешен лишь военным путем, война непременно начнется. И она будет объявлена.

И задача теперь только одна – победоносно завершить боевые действия. Либо проиграть. Третьего не дано!

Но он не проиграет.

Потому что он – победитель! Он одерживал победы прежде – и победит впредь. Иначе бы судьба не сделала его своим избранником. Иначе бы столько людей не встало в ряды его сторонников. Да, конечно, бывает, что толпа ошибается. Но тут ошибки не будет. Потому что за ним, не толпа, а народ. Точнее – народы трех галактических держав.

За ним армии трех стран. За ним острота научной мысли и мощь промышленности.

В толпе возник гул, потом шум.

И вот уже над кладбищем понесся клич:

– Мы победим! Мы победим! Мы победим!

Гробы опускали в землю под залпы из огнестрелов. Потом мимо свежих могил промаршировал почетный караул.

С кладбища император шел вместе с патриархом.

Охрана расчистила среди народа коридор, по нему светский и церковный правители и шагали к выходу, где ждал транспорт.

– Я понял по произнесенной вами речи, ваши императорское величество, что впереди у нас все-таки война, – сказал Светозар.

– Все-таки война, владыка, – ответил Осетр. – Иначе мы никогда не будем чувствовать себя в безопасности. Но я постараюсь, чтобы пролилось как можно меньше крови.

– Кровь, пролитая за свой народ, – святая кровь, сын мой.

– И все же чем меньше ее будет, тем лучше. Благословите меня, владыка!

– Отчего же и не благословить? Все народы Галактики молятся богу – как бы он ни назывался. И лишь сайентологи молятся давно умершему человеку. Это будет священная война с безбожниками. Да благословит вас Иисус Христос, спаситель наш! Да пребудет с вами, ваше императорское величество, победа!

Владыка осенил императора крестным знаменем и попрощался.

А Осетр подумал, что впереди и в самом деле самый настоящий крестовый поход.

Как в Древние времена…

Для простого народа поминки организовали на площади Петра Первого.

Избранные же были приглашены во дворец. Кого пригласили, император не знал – поминками занималась Ольга.

И это его вполне устраивало.

Осетр поймал себя на мысли, что поминки сами по себе его уже не интересуют. Это была связь с прошлым, а он уже весь был в скором будущем.

В зале, впрочем, он, разумеется, появился.

Приглашенных оказалось человек триста.

Вначале все шло по заранее проработанному сценарию. Звучали речи-воспоминания и речи-благодарности погибшим, присутствующие не чокаясь пили за помин души.

Чуть позже, как часто бывает на похоронах у россов, вечная память пошла своим путем, поминающие – своим.

Похоже, многие из присутствующих давно друг друга не видели. И не удивительно, поскольку, в основном, тут были военные.

Со всех сторон звучало:

– А помнишь…

– И тогда я ему врезал промеж глаз…

– Да он, говорили, где-то в Приграничье.

Осетр ходил по залу, кивал, обменивался с некоторыми присутствующими короткими репликами.

Потом почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся.

Мужчина лет двадцати пяти, в форме майора сил планетной обороны. Лицо знакомое, дурацкие усики над верхней губой…

И вспомнил – князь Стародубский. Владимир Иванович, что ли?.. Муж Яны.

Точно, он! Знакомые невинные маленькие глазки человека, не подверженного грехам…

Наверное, кто-нибудь на месте Осетра смутился бы.

Но император не смутился. Подошел, поздоровался за руку.

– Как служится, князь? Я вас помню.

– Жалоб и просьб нет, ваше императорское величество!

– Что ж, желаю успеха! Вполне возможно, что скоро от вас и ваших соратников будет зависеть безопасность Нового Санкт-Петербурга.

Отправился дальше.

Должно быть, вечером князь, вернувшись в родные пенаты, взахлеб похвастается молодой княгине, кем сегодня был привечен.

А княгиня будет восторженно ахать, поддакивать мужу и надеяться, что выражение лица не выдает ее…

Они виделись совсем недавно, за несколько дней до отлета на Вайсбург.

И все было как всегда. Нежность и восторг от обладания друг другом.

– Я всегда буду тебя любить, Миркин, – сказала она при прощании. – Что бы ни случилось!

– И я всегда буду тебя любить, Яночка, – отозвался он все с теми же нежностью и восторгом.

Но вот сейчас эти чувства показались Осетру какими-то…

Он даже слова не нашел.

Понятно ему было только одно: кабы они встретились сегодня, все было чуть по-другому. И ему бы пришлось изображать нежность и восторг.