Николай Романов - Экспансия (тетралогия)

— Ты чего, в бою не была?

— Почему? Была! Пять змеек укокошила.

— Да? И даже не запыхалась? Врешь!

Зеленые глаза расширились. А потом наполнились пониманием.

— Так ты уже минут десять на травке отдыхаешь.

— Серьезно? А что же медицина за меня не взялась? — Кирилл огляделся.

Соратники уже пришли в себя, сидели, покуривая "сладкую" сигарету. С неба на них равнодушно смотрели солнце и старбол.

А за спиной с шипением превращались в ничто трупы плоскоголовых змей. Вроде все, как всегда. Но чего-то не хватает…

— Медицина Роксане помогает. Ей сильно досталось.

— Кому? — тупо спросил Кирилл, еще не понимая.

— Роксане. У нее сломана нога.

"Это же она про Ксанку, — вдруг понял Кирилл.

И вскочил на ноги. Пошатнулся. Но не упал.

— Ксанка ранена? Где она?

— Ее уже погрузили на медглайдер. Она тебя пыталась прикрыть, когда тебя сразу пять атаковали. Ну и проворонила шестую змею. А та ее — сзади и саданула. Хорошо, по ноге, а не по спине. А то бы и позвоночник пополам…

Кирилл уже не слушал. Кинулся в сторону медглайдера. Но добежать не успел — машина взмыла в воздух и умчалась в сторону базы. Рядом с местом, где она минуту назад находилась, остался Спиря. Рядом сиял неугасимым костром оранжевый ежик медсестры Ирины-Пищевой-Набор.

Спиря стоял, опустив голову. Медсестра что-то ему говорила.

— Что с рядовой Заиченко? — спросил Кирилл, приблизившись.

Ирина ответить не успела.

Спиря вскинул голову. Лицо его перекосилось.

— Ты! — страшным шепотом сказал он. — Ты!… Это из-за тебя она… Я убью тебя!

— Артем! — предостерегающе крикнула Пищевой Набор. — Спиридонов, опомнитесь!

— Ты, сукин кот… Ты, падла…

— Спиридонов, прекратите немедленно!

Но Спирю было уже не остановить. Он подскочил к оторопевшему Кириллу и вцепился ему в горло.

— Если бы не ты, ее бы… Да я тебя… Сволочь полусонная!

"Почему полусонная?" — удивился Кирилл, с трудом отрывая Спирины руки от своей шеи.

Подскочили Фарат Шакирянов и Юраша Кривоходов, быстро скрутили Спирю в бараний рог. Тут же появился прапор Малунов:

— Рядовой Спиридонов! Отставить!

Багроволицый Спиря, все еще порывающийся рассчитаться с Кириллом, оглянулся на прапора, потом на тех, кто держал его за плечи.

— Вы понесете наказание за нападение на старшего по званию, — продолжал прапор. — Сдать оружие!

Лицо Спири вдруг сделалось обиженным и растерянным, бешенство слетело с обрезка, как снежная шапка с потревоженной елки. Шакирянов расстегнул кобуру на Спирином поясе и вытащил Спирин трибэшник, передал прапору.

— Рядовой Спиридонов! Даю вам неделю ареста с отбыванием в карцере! Ефрейтор Кривоходов! Поручаю вам с рядовым Шакиряновым доставить арестованного на базу и передать дежурному!

— Есть доставить арестованного на базу и передать дежурному! — отозвался Юраша.

— Можете воспользоваться взводной атээской. Я сейчас доложу обо всем и вызову с базы другой транспорт!

Спиря совсем сдулся, багровое лицо его сделалось мертвенно-бледным. Так бывает только от жуткого стрема. Однако Кирилл подозревал, что боялся Спиря вовсе не ареста и вовсе не за себя.

— Господин прапорщик, у Спиридонова просто башню снесло. Может, не стоит…

Прапорщик резко повернулся, будто намеревался заехать Кириллу по физиономии:

— Отставить, сержант Кентаринов! Данный вопрос находится вне вашей компетенции! Кривоходов! Выполняйте приказ!

И Юраша с Шакиряновым повели Спирю к машине.

Через пару минут взводный глайдер взмыл в небо и понес арестанта и новоиспеченных охранников на юго-восток.

Прапорщик напялил на голову ПТП и отошел в сторону — общаться с вышестоящими начальниками. А Кирилл вновь улегся но травку и посмотрел на Пару Вин невидящим взором.

— Да ладно тебе, — проворковала та. — Не поджаривай ботву! Ты-то ни в чем не виноват.

Однако Кирилл вовсе так не считал. Вина его перед самим собой была определена и доказана. Он самонадеянно взялся сразу за два сложных занятия, а квалификации имелось только на успешное выполнение одного. И если бы не Ксанка, бросившаяся на его защиту, не думая о собственной безопасности, то сержанта Кентаринова везли бы сейчас в лазарет вместо нее. А может, и вовсе в морг.

Новый день начался как и все предыдущие, — с подъема, зарядки и завтрака. И вроде бы все было как прежде. Кроме главного — теперь рядом не было Ксанки — ни в строю, ни за столом. И Спири за столом, естественно, тоже не было.

Кирилл его понимал и не таил зла. Возможно, на месте Спири он бы и сам поступил точно так же. Вчера, после возвращения на базу, он попытался еще раз подкатиться к прапору, попытался еще раз защитить провинившегося, но Малунов и слушать не пожелал.

Дисциплина в подразделении начинается с личной дисциплины каждого бойца, и никаких оправданий конфликтам между своими быть не может. И даже если вы этого еще не поняли, сержант Кентаринов, жизни сама вобьет в вашу голову это понимание. Галакт должен идти в бой, будучи уверенным, что не получит удар в спину…

Потом Кирилл попытался навестить Ксанку. Однако в лазарет его не пустили.

— Заиченко спит, — сказала Мариэль Коржова. — Все необходимые меры мною приняты. К тому же, чем больше она будет спать, тем скорее вылечится. Так что гулял бы ты отсюда, крепкий кадр!

Однако слова у нее тут же разошлись с делом — гулять ему отсюда она не дала. Затащила в кабинет, содрала с себя одежду.

— Что стоишь, крепкий кадр? Метелку пожалел? Совесть мучает? Иди ко мне, я тебя утешу! У кола переживаний не бывает!

Грязная грубая циничная сука! Она все знала про колы и про переживания, старая опытная стерва! Ее непременно надо было наказать за то, что в такую минуту она осмеливалась показывать ему то, чего он не хотел видеть, но как только он взялся за процесс наказания, оказалось, что плечи ее и бедра по-прежнему гладки, ананасы упруги, а дюза обжигающе горяча, и он наказывал ее до тех пор, пока наказание не обернулось взрывом наслаждения. Для обоих.

Потом палач вытирал содранным с вешалки полотенцем пот, с трудом переводил дыхание, надорванное процессом наказания, и удивленно отмечал, что жертва не только не вспотела, но даже совершенно не запыхалась.

"Вот ведь бл…дища! — подумал он. — Словно для нее это не наказание и не наслаждение, а всего-навсего не слишком утомительная работа. Как для проститутки с проспекта Энгельса".

Потом они сидели на медицинской кушетке, привалившись голыми спинами к прохладной стенке кабинета, и курили. И Кириллу казалось, что Мариэль присматривается к нему, как к незнакомому, но по всей видимости это были выкрутасы совести, которая возвращалась в его душу по мере того, как разгоряченная кровь покидала кол.