Наталья Точильникова - Пасынок империи (Записки Артура Вальдо-Бронте)

— Вы со всеми новичками знакомитесь или только с прошедшими курс психокоррекции? — нагло спросил я.

— Если бы я знакомился только с бывшими пациентами центров, мне бы не с кем было знакомиться, — заметил он, — так что со всеми.

— Я один такой, да?

— Есть еще два профессора, которых штрафовали за участие в митингах при Страдине, — гордо сказал Артемий Сергеевич. — Впрочем, и меня при нем за митинги штрафовали.

— Ну, это правонарушение, — сказал я. — Это же не Центр. Порчу местную идиллию?

— Нисколько. Почему портите? Старицын о вас очень хорошо отзывался. Нагорный вообще в восторге.

— Поговорили уже?

— А как же! — улыбнулся он.

Как потом выяснилось, местное население именовало шерифа исключительно «Тёмой». Сейчас Тёма стоял по другую сторону от елки, заметил меня, помахал мне рукой.

К нам приближался Александр Анатольевич с бутылкой шампанского в руке и бокалом в другой. Что было для меня некоторым разрывом шаблона: я был уверен, что Нагорный не пьет вообще.

— Тёма разрешил, — сказал он. — Вообще-то правонарушение пить на улице, но в честь праздника есть высочайшее позволение местной власти. Есть, куда налить?

Мы со Старицыным и Марина подставили бокалы. Александр Анатольевич щедро плеснул нам и налил себе на донышко, так что словом «пить» это вряд ли называлось.

— Саш, когда же мы, наконец, услышим твое новогоднее обращение? — спросил Олег Яковлевич.

— Ох! — сказал Нагорный и закатил глаза. — Мне лично нравится, как Хазаровский поздравляет. Душевно. В прошлый раз призвал любить друг друга и заботиться о детях и стариках. В этом будет призывать быть милосердными к тем, кто оказался в Психологических центрах.

— Откуда знаешь? — спросил Старицын.

— Я черновик видел.

— Предатель.

Мы выпили за старый год.

— Ну, так, когда? — протянул Олег Яковлевич.

Нагорный улыбнулся и развел руками.

— Всему свое время.

Снег засверкал и вспыхнул отраженным светом, огни на елке, деревьях и садовых оградах померкли. Зато небо вспыхнуло тысячей огненных цветов. Дети завизжали от восторга, и от центра города донесся отдаленный гул.

Небесные узоры сияли, меняли цвета и формы, перетекали друг в друга, рассыпались миллионами искр.

— Здорово, — сказала Маринка, — и прижалась к моему плечу.

Конец