Наталья Точильникова - Город убийц

— То есть управлять государством — это давать ему деньги? — спросил я.

— Нет, — возразил Эйлиас. — Это вы даете деньги государству в виде налогов, а потом оно распределяет их по своему усмотрению и вовсе не туда, куда вам хочется. А мы даем деньги на конкретные проекты.

— А как же общие дела? Армия, полиция, спецслужбы? — удивился я.

— Армия с голоду не умрет, всем хочется чувствовать себя в безопасности.

— Ну, не скажи, — протянула Марго. — В мирное время финансирование провисает. Они только месяц назад денег просили.

— Денег они просили, не потому что у них их мало, а потому что у них глава фонда — разгильдяй, — сказал Эйлиас. — Давно сменить надо.

— Ну, мы же инспектировали в прошлом году, — сказала Лиз. — Вроде все нормально. Я с солдатами говорила. Откормленные. Депрессий нет. Учатся постоянно, ерундой не занимаются. Корабли летают. Оружие в рабочем состоянии. И ты тоже остался доволен.

— Вы в какой-то военной инспекции? — спросил я.

— Мы донейтеры, — сказал Эйлиас, — а значит имеем полное право проверить, как тратятся наши деньги. И так везде, не только в армии. Например, любой донейтер Университета Кейнса в любое время может туда прийти и посмотреть не облупилась ли на стенах штукатурка и не едят ли профессора пустой суп.

— А еще есть журналисты, — усмехнулась Марго. — Эти вообще ходят, куда хотят, хоть в Бюро Равновесия.

— У вас нет секретности? — спросил я.

— Секретность есть, — сказала Марго. — Например, если мы поймем, как работает ваша взрывчатка, это, конечно, засекретят, чтобы никакой идиот не сварил ее у себя в подвале. А состояние штукатурки в зданиях Бюро к секретности отношения не имеет.

— То есть налогов нет вообще? — спросил я.

— Теперь есть, — вздохнул Эйлиас. — Левые продавили на форуме в прошлом году. Пять процентов с каждой транзакции. Понимаешь, левый — это не тот человек, который тебе что-то даст, это тот человек, который залезет в твой карман, вытащит оттуда пачку денег и потратит по своему усмотрению!

— Эли, ты не прав, — сказала Марго. — Без обязательного налога некоторые фонды провисали, на Ирэн закрылось несколько школ. Они же не на пустом месте это продвигали.

— Если школа закрывается — значит, у нее нет успешных выпускников, которые бы ее финансировали, — изрек Эйлиас. — Значит, это плохая школа — туда ей и дорога.

— Это не всегда так, — возразила Лиз. — Может быть кризис на данной планете, даже в данном городе. Могут быть проблемы управления. Может просто не быть альтернативы: какая-то школа лучше, чем никакой. Нужна же касса взаимопомощи!

— И теперь они на мои деньги делают, например, вот это! — и Эйлиас прошел по таблице вверх и указал на пункт под названием: «Пиар секретариата президента РЦС», — Я им деньги плачу, чтобы они на мои деньги пиарились! А потом он что личный космический корабль купит на мои деньги!

— Ты же за Рича голосовал, — заметила Лиз.

— То, что я за него голосовал, не дает ему право транжирить мои деньги!

— Как будто Бюро не снимает рекламных роликов! — хмыкнула Марго.

— Думаю, что те, кто дают деньги на Бюро, не против рекламных роликов.

— Это ты так думаешь!

— Бюро Равновесия тоже живет на пожертвования? — спросил я.

— На деньги Фонда Бюро Равновесия, — пояснил Эйлиас. — Который живет на добровольные взносы.

— Понимаешь, все сложнее, — сказала Лиз. — Деньги идут не напрямую, например, армии, а сначала в Фонд обороны РЦС. Фонд вкладывает деньги в дело, в торговлю, в промышленность, в банки, а доходы с них действительно идут армии. Потому многое зависит от управляющего фондом. Чем лучше управление, тем меньше фонду нужно дополнительных денег.

— Ну, бывает, что и напрямую армии, если это какие-то срочные траты, — пояснила Марго.

Эйлиас прокрутил таблицу и остановился на густо-зеленой строке.

— Вот Фонд Обороны РЦС, — прокомментировал он. — Здорово им накидали! Месяц назад были салатовые.

— Это им надо Ги Дювалю памятник поставить, — улыбнулась Марго. — Испугался народ. И понял необходимость обороны.

— Нам тоже не помешает поучаствовать в финанировании памятника, — усмехнулся Эйлиас и подсветил строчку «Фонд Бюро равновесия». Строчка была темно-болотного цвета. По миру не пойдем.

— И внешнюю, и внутреннюю угрозу можно выдумать, — заметил я. — И будут Вам платить.

— Как бы ни так! — воскликнул Эйлиас. — У нас народ умный, его не проведешь. Два века генетического отбора! Да и журналисты докопаются, если сами не догадаются.

— А вы шпионский заговор из журналистов…

— То есть журналисты до нас докопались, и мы из них тут же шпионский заговор? И нам кто-то поверит? Да мы тут же будем в самом низу списка и темно-багрового цвета. Один такой заговор — и ни копейки больше не дадут!

— Ладно, поверил, — улыбнулся я. — А как у вас вообще деньги наверх доходят? Мне кажется, человеку легче дать деньги на что-то рядом с ним и то, что он хорошо знает: соседняя больница, родная школа, мост через местную речку.

— Десятина, — сказал Эйлиас. — Чтоб ее!

— Без десятины точно будет феодальная раздробленность, — заметила Марго.

— С каждого пожертвования десять процентов идет вышестоящему фонду, и так до самого верха, — объяснила Лиз. — Так что они тоже с голоду не умрут.

За панорамным окном всходила огромная красная Луна. Я как-то не замечал ее раньше, то ли восход был поздно, то ли я сам был слишком усталым и предпочитал сон ее царству. Диаметр ее был градуса два. Иллюзия, конечно. Наверняка, в зените будет казаться меньше, но сейчас это было просто великолепно.

— Ну у вас и Луна! — восхитился я.

— Это Юнг, — сказала Лиз. — Полюбуемся восходом Юнга?

— О, да! — кивнул я.

И они выключили свет.

На Юнге был прекрасно виден рельеф: его более багровые долины и моря и светло-карминные горы. Он медленно и величаво поднимался над садами и виллами Рэнда, пока наконец не оторвался от крыш и не повис под самым сводом арки, действительно ужавшись до градуса. Но не меньше!

— Пойдемте, погуляем? — предложила Марго. — Мы все уже рассказали в общих чертах.

— С удовольствием, — улыбнулся я.

Мы гуляли по Рэнд до полуночи, потом забурились в ресторанчик под названием «Старая Европа», который работал до последнего посетителя.

«Старая Европа» для хозяина видимо означала Германию или Австрию, так что светловолосые девушки с толстыми косами, в длинных зеленых юбках, черных корсетах на шнуровке и белых блузках с рукавами-фонариками до локтей, разносили, слава Богу, не пиво, а перри и сидр. С увитых виноградом деревянных шпалер свешивались шестигранные светильники, а в горшочках перед нами жаркое распространяло дивный аромат.

Мы что-то горячо обсуждали с Эйлиасом, Марго и Лиз. Уж, не помню, что.