Константин Назимов - Мятеж в империи [СИ c издательской обложкой]

На этом уже хотел с банкиром проститься, да телефонный звонок от главного конструктора мои планы скорректировал. Самолет к пробному полету готов, ждут моей отмашки сегодня или завтра.

– А за штурвал кто сядет? – полюбопытствовал я, смотря на часы.

– Так ваш советник – это место за собой оставил, очень говорит ему любопытно в небо подняться, – ответил Василий.

– Без меня не начинать! Буду минут через тридцать и пригласите еще Гастева! – рыкнул я в трубку, подозревая, что Анзор может самовольно машину в небо поднять.

Взлететь-то не так сложно. А как он приземляться собрался? Не знает же ни хрена! Как-то так само-собой получилось, что Велеев со мной отправился и Александр Анзорович с Анной Максимовной. Впрочем, событие-то неординарное, если броневик вызвал интерес и ажиотаж, то самолет в небе из разряда вон выходящего.

За территорией завода расположено большое поле, которое должно послужить взлетно-посадочной полосой. Народа прилично, Гастев с несколькими офицерами, суетятся рабочие, с кем-то в отдалении кокетничает Катька, на которую с подозрением взирает Василий Андреевич, пытающийся отговорить Анзора.

– Саша, бери автомобиль и вези сюда Симу, возможно вместе с ней сумеем отговорить моего советника от безрассудства, – дал я указания нашему общему с Анзором подручному.

– Понял! – кивнул он и сорвался на бег.

Самолет накрыт брезентом, его линии угадываются, а вот тот же Гастев с офицерами не знает для чего их пригласили. Наверняка решили, что покажут усовершенствованную бронемашину. Я же направился к сестрице, судя по манерам ее собеседника, то она говорит с французом. Так и оказалось, Луи Сеген является основателем моторостроительной фирмы «Гном» и именно его двигатель установлен на воздушном судне.

– Ваше высокопревосходительство, – на чистейшим русском заявил француз, – рад, что вы оказали мне доверие и выбрали двигатель, которому нет равных!

– Мсье Луи, – улыбнулся я, пожимая ему руку, – если испытание завершится успешно, то мы с вами сделаем еще много моторов, которые будем устанавливать на различную технику.

У француза глаза заблестели, нет, не от жадности, он явный фанат своего дела, в лучшем понимании этого слова. Ну, думаю Теркешин угадал и сделал правильный выбор, даже если и не сможет самолет с первого раза взлететь. Немного обсудив техническую сторону, в том числе какая у самолета должна развиться максимальная скорость я остался удовлетворен. Примерно то на что рассчитывал, а может даже чуточку больше.

– Анзор, на два слова, – отвел своего советника от главного конструктора, который убеждает, что лететь должен именно он.

Кстати, сестрица-то таким решением Василия Андреевича недовольна, однако помалкивает. Я-то Катерину отлично знаю и вижу, что на лбу небольшая складка, уголки губ опущены. С ней бы тоже переговорить, но она старается держаться так, чтобы рядом все время кто-то находился. Явно тяготится от предстоящего разговора.

– Так что ты хотел? – поинтересовался Анзор, когда мы отошли в сторону.

– Если набрать высоту ты сумеешь, то какую выберешь скорость при посадке? Под каким углом собираешься заходить? – задал ему два вопроса.

Сам-то на них с трудом могу ответить, но в свое время летал на симуляторах в компьютерных играх, смотрел разные фильмы и хотя бы примерно знаю, чего ожидать и к чему готовиться.

– Ты к чему клонишь? – подозрительно спросил Анзор, задумчиво посмотрев на укрытую брезентом воздушную птицу, точнее, бабочку, такую имеет раскраску самолет.

– В пробный полет отправлюсь я, – спокойно и твердо заявил, посмотрев ему в глаза.

Как ни странно, но Анзор не стал со мной спорить. Видно, что-то уловил в интонации или понял, что спорить бесполезно. Ставить на то, что он испугался или задумался, как будет сажать самолет – даже не подумаю. Мой советник и друг – авантюрист, каких свет не видывал. Да, за время нашего с ним знакомства Анзор изменился, в том числе и во взглядах на некоторые вещи. В этом не только моя заслуга, но и Симы, благодаря которой Анзор в моей первой больнице решил задержаться.

Серафима прибежала с Александром, когда все ходили вокруг самолета и многие не могли слова вымолвить. Представляю, если бы тут Ожаровский находился… тогда дамы узнали бы много интересных выражений. Атаман, ценитель искусства, не постеснялся бы даже моей сестрицы, которую искренне уважает.

– Вань, – дернула меня за руку Катерина, – может, пошлем в полет одного из тех, кто летающую машину собирал?

Сестрица произнесла фразу шепотом, чтобы никто не слышал. Ее лицо выражает тревогу, а глаза испуганы.

– Не доверяешь гению Терешкина? – усмехнулся я.

– С учетом того, что, как оказывается, основные идеи – твои? – хмыкнула та.

– Ну, Василий!.. – покачал я головой, понимая, что парень проболтался.

– Василий Андреевич лично каждый узел и крепеж проверил, каждую деталь облазил. День и ночь бился, как тот или иной трос проложить, – встала сестрица на защиту конструктора. – Скажи, а как тебе в голову такие идеи приходят?

– Потом поговорим, – отрицательно покачал головой. – А вот насчет одной особы, которая в такие пестрые цвета самолет разрисовала, мы еще побеседуем.

– А я-то чего?.. – пробормотала сестрица, а сама взгляд отвела.

– Да видел я, как девица одна смотрела на молодого парня и чуть ли не облизывалась, как кот на сметану, – хмыкнул я, с удовольствием наблюдая, как щечки сестрицы стал заливать румянец.

Ага, попал в точку! Ну, если у них что-то срастется, то возражать не стану. Молоды еще, правда… Усмехнулся собственной мысли, поймав себя на том, что размышляю, словно старец какой-то.

– Иван Макарович, – подошел ко мне Василий, – сколько топлива заливать?

– Полный бак, – ответил я и пояснил: – Расход топлива неизвестен. Одно дело гонять движок на земле, а вот как он поведет себя в воздухе – совсем другое.

Пока Василий Андреевич следил, как заливают топливо, Луи мне торопливо объяснял, как управлять двигателем. Ничего сложного, в тех же компьютерных симуляторах и то намного сложнее, ну, на слух так воспринимается.

– Да, за установленные приборы и их показания сложно ручаться, – предупредил меня конструктор. – Луи уверяет, что высотомер работает, как и авиагоризонт, а вот за вариометр он не уверен.

– Вариометр – это что? – уточнил я.

– С его помощью определяется скорость в воздухе, – пояснил Василий.

– Ну, это не так страшно, что приборы могут врать, – отмахнулся я. – Взлетать к звездам не собираюсь, а оценить, в каком положении самолет по отношению к земле – несложно.

– Это сейчас, а если в боевой обстановке? Приборы нужны, и их показания не должны вводить в заблуждение пилота, – не согласился со мной конструктор.